Самый лучший комсомолец. Том пятый

— У американцев есть передача — «Улица Сезам». Там тоже куклы. Предлагаю провести телемост между куклами из «Спокойной ночи малыши» и ихними. Параллельно можно пробить телемост между гражданами, посерьезнее. Ну а вишенка на торте и многолетний проект, который Никсон может от комплекса свалившихся на его администрацию проблем подмахнуть — стыковка нашего и ихнего космических аппаратов с историческим рукопожатием Советского и американского космонавта через шлюз.

Дед залип.

— Прошу много, чтобы ты откупился от меня возвращением Хрюши, — пояснил я.

— С Хрюшей сам разберись, номер Екатерины Алексеевны у тебя есть, — «отмахнулся» (потому что по телефону не видно) он.

— Спасибо, — поблагодарил я старшего соправителя и набрал номер бабы Кати — тоже экстренный.

Трубку снял секретарь, посоветовавший набрать ее «потемкинский» номер — к доченьке отбыть изволили. Не став осуждать, набрал третий номер.

— Да? — раздался в трубке голос счастливой беременной Светланы.

— Здрасьте, — поздоровался я. — Это Сережка Ткачев звонит, можно с Екатериной Алексеевной поговорить?

— А, Сережик! — обрадовалась не подозревающая о моем презрительном отношении к ее муженьку дочь Фурцевой. — Сейчас маму позову, она баню затопить пошла.

Ох уж эти наши министры.

— У вас поди там ночь уже?

— Почти ночь, — терпеливо подтвердил я.

Он стукнула трубкой о дерево, я подождал пару минут.

— Да? Здравствуй, Сереженька, — Фурцева моим звонкам радуется по-умолчанию.

— Большая беда постигла Родину, Екатерина Алексеевна! — мощно начал я.

— Диссиденты? — попыталась она угадать. — Ох и намудрил ты, Сережка, — вздохнула. — Будь моя воля — я бы их всех на лесоповал, но нельзя — политически вредно. И за границу выгнать нельзя — у нас три четверти диссидентов с допуском ходит!

— Мечеными ходить будут, — успокоил ее я.

— Хитро, конечно, — признала она. — Но это же не панацея — кто-то всерьез будет считать приписку об иностранном агенте знаком качества — эти-то точно не соврут!

— Будут, — признал я. — Но нам-то чего? У нас на одного отбитого приходится полста базированных, все прекрасно понимающих, граждан. Я больше боюсь, что «агентов» линчевать начнут — придется хороших Советских людей показательно сажать. Но я к вам совсем по другому вопросу.

— По какому?

— Хрюшу кто-то из «Спокойной ночи малыши» убрал.

— Как убрал? — опешила она.

— Не знаю, — признался я. — Но есть мнение, что как-то тут мракобесие замешано. У мусульман, например, свинья грязное, харамное животные, вот кто-то и напряг связи, чтобы юных правоверных не смущать.

— Та-а-ак… — многообещающе протянула Фурцева. — У них, значит, мракобесие, а материалистически воспитанные дети страдать должны?!

— Несправедливо! — поддакнул я.

— Разберусь, — пообещала она. — Как тебе на новом месте-то?

— Метели, мороз, люди замечательные, — выдал я краткий отчет.

— Как и здесь, значит! — хохотнула она. — Съемки «Голубого огонька» пропускать запрещаю!

— Так точно, товарищ секретарь ЦК КПСС!

— Молодец!

И баба Катя повесила трубку. Ох и полетят головы! Вернувшись к Вилочке, отчитался:

— Свиной вопрос в СССР успешно решен!

— А дети-то и не знают, какой тут защитник у них, — подколола она меня.

— И пускай! — не обиделся скромный я. — О, «Защитник свиней»! — гоготнув, подхватил гитару. — Зацени! «Где справедливость? Уж который год…» [https://www.youtube.com/watch?v=4Em96qULXwQ&ab_channel=KoroliShut-Topic].

Когда Вилочка просмеялась и похвалила, поделился планами:

— На вторую пластинку «Менестрелям» уйдет. Скоро приедут сюда, записывать — студию уже развернули. Еще приедут японцы, тоже пластинку писать. Хорошо, что остальные в Москве без меня справляются — лень этим заниматься.

— Всё-то тебе лень, — тепло улыбнулась девушка.

— Поэтому завтра с утра едем в отпуск! — заявил я. — К восьми утра нужно быть во Владивостоке, поэтому пошли спать.

— Пошли! — правильно понимающая значение слова «сюрприз» Виталина не стала выпытывать подробности.

Хорошо с ней.

* * *

Над темно-серыми водами Японского моря стоял туман, очень гармонично сочетающийся с выдыхаемыми нами с Виталиной паром. Над головой — затянутое тощими, перистыми безобидными тучками небо. Температура за бортом и на палубе — минус пятнадцать, дует легкий ветерок. Словом — нормально! Единственная проблема — раздражающе кричащие чайки, которые следовали за нами от самого порта. Умные, зараза — понимают, где халява перепасть может.

— Неплохое начало декабря, — оценила свидание Вилочка. — Но как же там, — указала за спину, на вход в недра циклопического по размеру плавучего рыбозавода. — Воняет!

Официально — рыбоконсервная плавучая база.

— Воняет просто жесть, — согласился я. — Я предполагал, что так будет, но недооценил масштабы.

— 600 тонн рыбы в сутки! — хрюкнула она, припомнив проведенный для нас директором завода (есть еще капитан — тут типа двоевластие, но у капитана времени показать нам хозяйство не нашлось) ликбез. — Будет тут вонять!

— Будет! — признал я.

— Все равно мне здесь очень нравится, — сместившись, она прижалась ко мне.