Самый лучший комсомолец. Том шестой [СИ]

— Наш народ хорошо помнит, каково это — быть колонией, — с решительной миной кивнул Ким. — И я сделаю все от меня зависящее, чтобы указать этому президенту правильный путь.

Читай — будет сидеть и поддакивать льющему сладкие речи Сереже.

Шасси коснулись взлетно-посадочной полосы, нас немного тряхнуло, и самолет начал тормозить. В иллюминаторе — вполне приличного вида терминал. Все же столица не самой нищей страны региона, нужно соответствовать.

Из самолета сразу выйти не разрешили — сначала охрана должна все проверить. А проверять есть кого — снаружи нас ждет целая делегация человек этак на полста. В основном — журналюги и чиновники. Военные и полицейские не в счет, но аэропорт ими просто переполнен, а вон там, за огораживающим летное поле забором, стоит целый танк, а заглушенные движки нашего ИЛа не мешают слышать откуда-то сверху характерный треск — с вертолетов нас тоже охраняют. А это вообще безопасно? А вдруг вертолет бы врезался в нас? Ладно, не мое дело — старшим товарищам нужно доверять.

— Можно, — на правах начальника охраны скомандовал дядя Федя, и мы отправились на выход.

Проходка по устланному ковровой дорожкой трапу с улыбкой на лице — дело привычное, поэтому позволил себе незаметно осмотреться. Над головой — слегка облачное, синее небо. Ничем особо не пахнущий теплый ветерок шевелит волосы — +20, после Дальневосточной зимы — настоящие тропики, и успевший адаптироваться к зиме организм отреагировал потоотделением. Солнышко потихоньку прячется за горами — мы прилетели в вечер, поэтому сегодня в графике только ужин с президентом в его резиденции.

Малознакомый со мной и Кимом народ вежливо зашумел, мы в окружении охраны прошествовали по ковровой дорожке дальше и уперлись в одетого в костюм, упитанного очкастого и усатого пожилого латиноса — собственно синьор президент.

— От лица всего чилийского народа позвольте мне поприветствовать вас в нашей стране, — на очень хорошем инглише поприветствовал он нас.

— Для нас — огромная честь посетить вашу замечательную страну, — ответил я на испанском, пожимая пухлую ладошку.

— Мы очень рады быть здесь, — вторил Ким на корейском, тоже пожимая руку президенту.

Здесь пришлось вмешаться переводчику.

— Принимать сына одного из важнейших политических деятелей нашего века — невероятная честь для нас, — сделал ему приятно синьор Альенде, и мы, минуя терминал, погрузились в лимузин, который повез нас на выход.

— Синьор Ткачев, позвольте принести свои глубочайшие извинения за это прискорбное недоразумение с ламами, — перешел президент на родной испанский. — Виновные в обмане понесут наказание по всей строгости закона.

Переводчик Кима тихонько пробубнил перевод.

— Вам совершенно не за что извиняться, синьор президент, — с улыбкой покачал я головой. — Вы — лидер большой и сложной страны, и я совершенно уверен, что у вас физически нет времени лично контролировать каждую мелкую сделку. Могу ли я попросить у вас возможности взглянуть на «Киберсин»?

— Боюсь, он вас разочарует, — улыбнулся Альенде. — Несмотря на все наши усилия, заставить эту штуку работать как нужно у нас не вышло. Например, недавно на одном из предприятий возник недостаток угля, но «Киберсин» оповестил нас об этом только спустя два дня после того, как проблема была решена.

— Технологии пока недостаточно развиты, — кивнул я. — Но сам факт, что вы смогли увидеть в сети ЭВМ потенциал, вызывает у меня глубочайшее уважение, — скромно потупившись, признался. — Я очень люблю ЭВМ и все, что с ними связано.

— Кибернетика — одна из важнейших наук! — вставил свои пять копеек Юра.

Потому что удалось донести до его отца мысль о важности компьютеров, к нам специальные корейцы в Зеленоград приехали, опыт перенимать.

Мистер Альенде по-отечески улыбнулся и пообещал:

— Что ж, в таком случае сразу после ужина я устрою вам небольшую экскурсию.

Глава 22

— И вот, спустя долгие годы борьбы, мне наконец-то удалось стать президентом, — закончил синьор Альенде рассказ о своей долгой и непростой политической карьере.