Самый лучший комсомолец. Том шестой [СИ]

Сам, очевидно, загадал победу социализма во всем мире. Чокнулись, выпили, заиграл гимн СССР. Его прослушали стоя и уселись обратно, чтобы посмотреть «Голубой Огонек». Начался он, понятное дело, с баритонов, сегмент которых закончился на Магомаеве, спевшем старый-добрый «Ноктюрн». Далее пошла эстрада, завершившаяся Эдитой Пьехой. Подразумевается, что пожилые граждане к этому моменту уснут, поэтому следующий блок посвятили ВИА — здесь, в серединке, выступили Ласковый Май и Цветы, которых «обрамляли» не связанные со мной группы. А еще сюда засунули выступление корейских близняшек — они не отказали в просьбе приехать сняться в главной нашей передаче. После ВИА показали «Boney M» с нейтральной песней «Sunny» и уже новой азиаткой-вокалисткой. Амаану дали отдельно, с песней «Летела гагара» [ https://www.youtube.com/watch?v=x4Iwn0IUWAk&ab_channel=%D0%90%D0%BB%D0%B5%D0%BA%D1%81%D0%B0%D0%BD%D0%B4%D1%80%D0%9C%D0%BE%D1%80%D0%BE%D0%B7%D0%BE%D0%B2]. За группами пошли дети — три хора, включая мой любимый из Дома Железнодорожников и мы с Олей Кучер дуэтом, с песней «Люди Труда». Последний блок отвели «мужикам с гитарой», здесь в числе прочих выступил Высоцкий.

Немного поругался я с ним на съемках. Дело было так: я сидел за столом с Олей, Марией Анатольевной — сорокалетней героиней социалистического труда, колхозницей — и Виктором Викторовичем — сорокапятилетним героем-токарем.

— Не переживайте, товарищи, — успокаивал я сильно нервничающих пролетариев. — Это же запись, если сделаете что-то не так, можно будет переснять.

— Столько людей собралось, — осмотрел набитую «селебами» студию Виктор Викторович. — И они ждать будут, пока переснимем?

— Конечно будут! — заверил его я. — Это же главная передача страны, а вы в ней — главные герои. У нас же государство рабочих и крестьян, и только благодаря вашему с Марией Анатольевной и миллионов ваших коллег труду все эти певцы, актеры и танцоры — и я в том числе — можем кушать, одеваться и иметь возможность трудовой народ веселить. А если кто-то будет недоволен и об этом забудет, — я улыбнулся немного смутившимся от спича товарищам. — Мы с дедушкой быстро напомним.

— Вот он! — раздался за моей спиной громогласный рык.

Обернувшись, увидел с улыбкой шагающего ко мне, одетого в дорогущий костюм Владимира Семеновича. Поднявшись на ноги, я с улыбкой пошел навстречу.

— Ну привет, царёв внук! — протянул он мне руку.

Близлежащие «селебы» сделали вид, что их очень интересуют украшающие стены снежинки и мишура — боятся под замес попасть.

— Здравствуйте, товарищ гастарбайтер! — не остался я в долгу.

— Это с чего «гастарбайтер»? — напрягся Высоцкий.

— По определению, — хохотнул я. — Когда гражданин работает в одной стране, а живет — в другой, для работодателей он является гастарбайтером.

Сдавленные смешки — многие Виктору Семеновичу завидуют, а Советский шоу-бизнес от капиталистического не сильно отличается: гадюшник тот еще.

— Муслим, значит, тоже гастарбайтер? — отпустив мою руку, Высоцкий скрестил свои на груди и смерил меня неприязненным взглядом.

Смешки усилились — Магомаеву завидуют еще сильнее. Сам Муслим Магомедович нас не слышит — о чем-то треплется с усаженной за его стол Амааной и двумя товарищами нефтяниками.

— Гастарбайтер, — подтвердил я. — Только в другую сторону — работает там, прибавочную стоимость везет сюда.

Высоцкий насупился:

— Мне выезд сам согласовывал.

— А я причем? — с улыбкой пожал я плечами. — Сказал, что думаю. Вы — огромной величины талант, Владимир Семенович, — понизил голос так, чтобы никто не слышал. — И лучше живите в Париже, приезжая сюда денег на брильянты жене заработать, чем сопьетесь от одиночества. До свидания.

Нафиг, не буду Марину Влади снимать — мне что, больше всех надо? У нас и в будущем творческая интеллигенция была вот такая, в Мордор возвращалась только с быдла деньжат срубить, презирая и ненавидя. Высоцкий хотя бы не такой — он Родину любит, но Маринку любит сильнее. Короче — пофигу, у меня более полезных дел хватает, ими и займусь.

— Уснули, — хихикнула Виталина.

Повернув голову, улыбнулся — Кимы и впрямь уснули.

— Дети, — хмыкнул я и поднялся на ноги. — Идем, в свободной заночуем.

— Хочешь начать Новый год с похоти? — предположила она.

— А ты нет? — опасливо спросил я.

— Дойдем и узнаешь! — отвесила она мне привычный щелбан.

Первый в этом году!

* * *

Кимов провожали шумно и весело — собравшиеся со всего района корейские рабочие плакали навзрыд, мы с товарищем генералом толкали речи, «цыгане» из кружка играли грустные прощальные мелодии, а грузчики набивали спецпоезд подарками — кое-что прилетело из Москвы в последний момент. Ну бардак!