Самый лучший комсомолец. Том третий

— Я вам подарок из Кореи привез, — пояснил я. — А благое дело — это строительство гигантского пионерского комплекса недалеко от Владивостока на средства фонда. Под это дело можно провести конкурс среди старшекурсников-архитекторов, путевка в жизнь победителям будет. Это же несправедливо — на Черном море у нас лагерей полно, а с той стороны — ничего. Кроме того — туда удобно привозить и откармливать ребят из Северной Кореи, — грустно вздохнул. — Тяжело им там. Всем помочь не получится, но так ведь тоже хорошо?

— Очень хорошо, Сережа, — умилилась баба Катя. — Вечером вернусь в Москву и сразу комсомольцам хвосты накручу.

— Спасибо! — поблагодарил я. — Как ваша стройка?

Фурцева смутилась:

— Я, Сережа, три четверти зарплаты в твой фонд отправляю. Ну нет у меня столько, чтобы самой пионерлагерь отгрохать! А на дачу есть — я старую продала.

— И в мыслях ничего такого не было, Екатерина Алексеевна, — честно признался я. — Дача и дача — там домик-то! Видели какого монстра мама с бабушкой отгрохать хотят? Не дом, а жилой комплекс!

— Большая у тебя семья теперь, — успокоила она меня в ответ. — На всех строится, а мама с папой еще молодые — глядишь и прибавится Судоплатовых.

— Может и прибавится, — улыбнулся я. — Мне десяток имен запомнить — раз плюнуть!

Вручив Фурцевой набор из пяти северокорейских халатов, попрощались — посмотрит на свою дачу и поедет в Москву. Увезет и копию сценария фильма про поросенка — пусть и формальность, но одобрение Худсовета нужно.

Глава 24

Корейские гастарбайтеры-мультипликаторы приедут сегодня в ночь, поэтому я счел не лишним посмотреть на принявшую финальную форму «Потемкинскую студии мультипликации» — построили в административном кластере, с видом на площадь — на статую Ленина и фонтан. Окна с другой стороны выходят, увы, на пустырь, но скоро там появятся еще пара пятиэтажек. Жить гости будут в общежитии, но есть нюанс — оно у нас нестандартное, а типа-секции: на две комнаты свои удобства и кухня. Считай — «двушка» на двух хозяев, так что не обидятся. Да они бы и в палатках жить не отказались — большой друг семьи Кимов ведь попросил.

Вошли в кирпичную двухэтажку со здоровенными окнами, поздоровались с выписанным из Москвы директором Петром Илларионовичем Мухиным, лысеющим очкастым толстым (это было обязательным условием, корейцев впечатлять) мужиком почти пятидесяти лет. В мультипликации не соображает, его задачи — тащить документооборот, контролировать технический персонал здания и следить, чтобы художникам хватало «сырья». За мультики у нас будет отвечать творческий руководитель студии — Лев Львович Юдин, ему тридцать девять лет, по образованию — художник соцреалистического жанра, выиграл недавно проведенный конкурс по рисованию «Наруто» среди выпускников Союзмультфильмовских курсов мультипликаторов. Уроженец аж Магадана, поэтому энтузиазма у мужика хоть отбавляй, равно как и творческой «чуйки» — последняя, впрочем, от места рождения не зависит. Корейский знает, но на всякий случай взяли в штат переводчика — молодого человека двадцати одного года по имени Владимир Донгович Пак, советского корейца во втором поколении.

Прошлись по зданию — всё в полном порядке, как и ожидалось, впрочем. Попрощавшись, съездили до общежития — напомнить коменданту, что к чаяниям и жалобам северокорейских товарищей у нас в совхозе несколько особенное отношение. Вроде бы всё, можно идти на ковёр к товарищу председателю.

Видеть папу Толя бухающим — редкое зрелище, второй раз на моей памяти он этим занимается. К счастью, не в одиночку — с сибиряком Федором Артемьевич (ему после «генеральской» пьянки все побоку, со всем совхозным начальством подружиться успел) и секретарем Леопольдом Васильевичем изволят мутным самогоном из на треть опустевшей полуторалитровой бутыли наливаться.

— Физкультпривет кружку литробола! — подколол их я.

— А, корень зла! — поднял на меня пьяненькую рожу Судоплатов. — Садись.

Уселись.

— Этому не наливать, — пресек папа Толя порыв Федора Артемьевича, по-хозяйски доставшего из шкафа еще пару стаканов.

— А даме? — спросил тот.

— Дама за рулем, — отказалась Виталина.

— У вас тут пьянка веселая или грустная? — осведомился я.

— Диалектическая! — гоготнул Судоплатов. — Я вам что, механизм? Захотели — сюда поставили, — ткнул пальцем себе под ноги. — Захотели — в Совет. А дальше куда? В Политбюро?

— В Министры сельского хозяйства, полагаю, — пожал я плечами. — Но нужно будет докторскую защитить — для солидности.

Папы Толина рожа начала багроветь. Просыпаются дед Пашины гены, это хорошо.

— Я тебя, пап Толь, попросил стать директором совхоза, — сработал я на опережение. — И ты блестяще справился — мы в таких потешных «плюсах» сейчас, что даже как-то неловко. Твой перевод «выше» нифига не моя идея — все вопросы к товарищу генералу. Мне это тоже не надо — теперь нового директора искать придется.

— Не придется, — покачал он головой. — Я уже Леопольду дела передаю потихоньку, — кивнул на секретаря. — За тебя, Леопольд!

Мужики намахнули из на треть наполненных сибиряком стаканов.