Самый лучший папа

— Но они не подвели. — Она улыбнулась. — При опасности ты всегда действуешь стремительно.

— На твое счастье, — буркнул он, глядя, как она краснеет. Они шли, держась за руки. — У меня не было легкой жизни. Приходилось быть грубым, чтобы выжить. Пока дядя не взял меня. Ведь я был незаконнорожденный, все время приходилось драться.

— Ты об этом не говорил.

— Не мог. Я о многом не мог говорить, Мередит. Может быть, поэтому я дьявольски одинок.

Они вышли на площадку, окруженную деревьями, и остановились. Она посмотрела на дом. Бобби и Бесс уже вернулись, их машина стояла рядом с ее. Не хотелось оставлять Блейка, когда он так разговорился.

— Теперь у тебя есть Сара, — мягко напомнила она.

— Сара меня спасает, — признался он. — Господи, что бы я делал, если бы не надо было чинить игрушки, выгонять чудовищ из-под кровати. Когда она заплакала оттого, что я наорал на нее за лошадь, у меня сердце разорвалось на части.

— С первого взгляда не догадаешься, как она чувствительна, — отозвалась Мередит. — Я это заметила еще в магазине, и потом — когда она играла с Дэниэль. Видно, она была совсем заброшена, пока не попала к тебе.

— У меня то же чувство. Сначала у нее были ночные кошмары. Среди ночи Сара просыпалась, кричала, я спрашивал, в чем дело, — она отвечала, что ее не выпускают из шкафа. — Лицо его окаменело. — Я думаю, не послать ли полицию к этой домовладелице.

— Такая женщина сама себе устроит ад, — сказала Мередит. — Злые люди не остаются безнаказанными, Блейк. Может показаться, что им все нипочем, но в конечном счете зло возвращается к ним рикошетом.

— Как случилось со мной? — невесело спросил он. — Я оскорбил тебя, вытолкнул из своей жизни, женился на Нине, рассчитывая на неземное блаженство. И вот к чему пришел.

— У тебя все есть, — поправила она, — деньги, власть, положение, чудная дочка.

— У меня нет ничего, кроме Сары, — коротко сказал он. — Я думал, деньги и власть заставят людей принять меня. Но сейчас у меня общественного признания не больше, чем раньше.

— Признание зависит не только от денег. — Она глядела на большие теплые руки, обнимавшие ее. — Ты не слишком контактный человек. Все держишь в себе. Ты отпугиваешь от себя людей. — Она ласково улыбалась, глаза светились любовью, хоть она и сопротивлялась желанию отдаться ему. — Поэтому у тебя не так много друзей. Сейчас не средние века, никто не попрекает обстоятельствами рождения, и общество гораздо более открыто, чем раньше.

— Оно воняет, — холодно ответил он. — Женщины предлагают себя мужчинам, детей унижают, оскорбляют и выбрасывают…

— Зато не сжигают ведьм, — заговорщически прошептала она, встав на цыпочки. — И жизненный уровень повышается.

Он невольно улыбнулся.

— Молодец. Поставила точку.

— А кто это предлагал тебе себя? — поинтересовалась она.

Он слегка откинул голову, рассматривая ее.

— В Далласе, откуда я только что вернулся, одна женщина. Мне и в голову не приходило, пока она не положила ключ от комнаты в пепельницу рядом с моей кофейной чашкой.

— И что же ты сделал? — поинтересовалась Мередит.

Блейк неопределенно улыбнулся.

— Вынул и отдал ей. — Он нежно коснулся ее щеки, провел пальцем сверху вниз. — Я тебе еще на террасе сказал: мне не нужен никто, кроме тебя.

Она опустила глаза.

— Я не могу, Блейк.

— Я не прошу. — Он отпустил ее руку. — Ты могла бы заметить, у меня архаичные взгляды. Девственниц не принуждаю.

Тело ее напряглось. Восхитительно и странно, что он так ее хочет. Но гордость не позволяет ей сдаться, и он это знает.

— Пожалуй, мне лучше раздать автографы и уехать из города… — начала она. Он взял ее за подбородок.

— В субботу мы с Сарой задумали пикник. Поехали с нами.

От неожиданности она заморгала.

— В субботу?

— Мы заедем за тобой в девять. Надень джинсы.

— Блейк…

— Я люблю ясность. Давай без недомолвок. Я хочу тебя. Ты хочешь меня. Так обстоят дела, независимо от того, что было на террасе. Я не дам воли рукам, и мы подарим Саре счастливый день. Она тебя любит, — тихо добавил он. — Ты ее тоже, по-моему. У нее останется добрая память, после того как ты уедешь в Сан-Антонио.

Итак, он намерен ее разморозить. Он ее хочет, но не будет ничего предпринимать. Он зовет ее ради Сары, а не ради себя, несмотря на снедающий его сексуальный голод.

— А надо ли, чтобы Сара привыкала ко мне? — спросила Мередит, помедлив, и голос выдал ее разочарование.

Рука, державшая ее за подбородок, стала мягче.

— Почему же нет?

— Когда я уеду, будет лишнее горе.

Палец, лаская, передвинулся к губам.

— Сколько ты еще пробудешь?

— До первого числа. С субботы у меня начинается неделя автографов.

Он вовремя убрал руку, а то бы она кинулась к нему на шею и стала целовать.

— Значит, до этого можешь побыть с нами. Я не буду затаскивать тебя в углы, и мы поможем Саре освоиться.

В темноте лица не было видно.

— Зачем тебе надо, чтобы я была поблизости?

— Бог его знает, — пробормотал он. — Но надо.

Мередит громко вздохнула, сопротивляясь потребности быть рядом с ним.