Самый лучший пионер. Том 2

Рассказывал глава семьи, как бы показывая правильность выбранного им пути. И я, блин, с ним полностью согласен: Япония – это тот еще социальный ад, сколько бы потешного аниме они не рисовали.

– Это ты из-за Саяки японский учить начал?

– Нет, учить начал потому что мне скучно дома сидеть или портвейн пить с ребятами.

Дед одобрительно улыбнулся.

– Так что нагружаю себя как могу, чтобы проводить время с пользой. Саморазвитие – наше все!

– Здесь очень хорошо подошла бы цитата Владимира Ильича Ленина, – как бы намекнул Андропов на мою подчеркнуто-хорошую идеологическую подготовку.

– Про «учиться и еще раз учиться»? – уточнил я и пожал плечами. – У Владимира Ильича цитаты для любой ситуации есть, и я его собрание сочинений наизусть выучил. Хочешь, буду одними цитатами из него с тобой все оставшееся время общаться?

– Эйдетическая память, – не без зависти вздохнул дед.

– Огромное преимущество, и не менее тяжелое бремя. Я вот сижу с тобой, а где-то там, в голове, сосулька проламывает череп мужа Екатерины Алексеевны, – поежился. – И не забудешь при всем желании! Слышал поди такой звук?

– Приходилось, – поежился и дед. – Память у меня похуже, но такое – ни в жизнь не забудешь.

– Хорошо, когда есть с кем такими штуками поделиться, – благодарно улыбнулся ему я. – Легче становится.

– Скажи, а как ты книги пишешь? – решил дед сменить тему.

– Тоже память помогает – прямо в голове целиком придумываю, а потом переношу на бумагу. Если мне машинистку выделят, могу по книжке в неделю надиктовывать, – с аккуратно подпущенным в голос самодовольством ответил я. – Но столько производственных мощностей мне Родина выделить не может чисто физически – у нас писателей много, и печатать нужно всех, а не только Сережу Ткачёва. – отреагировав на поднятую дедом бровь, добавил. – С песнями та же ситуация. А еще я учебник по сценарному мастерству освоил, пьесу написал – на Новый год в школе и ДК опробовали, обещали в ТЮЗе начать показывать, ну а я еще мультфильм в работу запустил, и, когда домой вернусь, сяду за сценарий многосерийного цветного телефильма по «Электронику», только нужно с товарищем Велтистовым контакты наладить. Но его номер у меня уже есть! – улыбнулся я. – О, кстати! – вспомнил о важном и пошел к фортепиано, картинно закатал рукава теплой клетчатой рубахи. – Зацени, музыка народная, слова – народные. Наша служба и опасна, и трудна…

Хе, глазки прикрыл, улыбается! Оттаивает Андропов, проникает магия светлоликого пионера под многокилометровый слой застарелого профессионального цинизма. Или опять притворяется?

– Здорово! – когда я доиграл, вынес вердикт дед.

– Ну и все, – улыбнулся я и начал записывать песенку на нотную бумагу. – Ты же в курсе, что гимн вашим смежникам настолько же «народный», как и это?

– Все, кому надо, в курсе, – подтвердил дед.

– У вас же есть ведомственный хор?

– Есть, – кивнул он.

– Вот и новиночка в репертуар! – дописал и протянул деду.

– Молодец, – похвалил он меня.

– А пограничники наши по твоему ведомству, верно?

– По нашему, – не стал скромный Андропов присваивать «юнитов» себе.

– Тут под гитару надо! – сменил инструмент. – Зеленые погоны и звезды на плечах…

Твою мать, тут же «орел двуглавый!». Альтернатива, срочно!

– Парит над нами флаг наш алый…

Хе, изи!

Дальше переделывать не пришлось, но дед поморщился:

– Звучит как что-то дворово-«блатное».

– Ха, блатное тоже могу, слушай! – хохотнул я. – Кольщик, наколи мне купола…

По мере исполнения дед постепенно краснел, а в конце, к моему огромному удивлению, громко и сочно расхохотался до слез. Такое уже не сымитируешь – сердечко Андропова успешно украдено! Спасибо, Миша Круг, святой ты человек! Дождавшись, пока дед просмеется, я отложил гитару и пояснил:

– Нельзя позволять маргинальным группам присваивать себе ноты, слова и цвета! Это – общее достояние всего человечества, и избегать части из них – идти на поводу у тех самых маргиналов. Как интеллигентные люди, мы – выше этого! А «Погранзаставу» наши ребята будут в каждой казарме петь, проникаясь тем, какие они классные и стоящие на защите Родины. Они ведь вправду классные и стоят, так давай им об этом споем!

– Убедил! – улыбнулся Андропов. – Но «блатное» лучше больше не пой, нам одного Высоцкого хватит.

– Не хватает Высоцкого, – зацепился я. – Я пока не высовываюсь, но однажды запишусь к Екатерине Алексеевне на серьезный разговор про Владимира Семеновича. Не нравится мне, что такой талант затирают, таланты от этого спиваются и гибнут. Да, он местами, как говорится, «с душком», но «душок» этот ни к чему не призывает и проистекает исключительно от любви к Родине.

С интересом выслушавший пассаж дед кивнул:

– Я тоже так считаю.

– Но ты – не министр культуры, и брать на себя ответственность совершенно разумно не хочешь, – не стал я обвинять его в трусости. – Но меня Екатерина Алексеевна любит, и, набрав некоторый авторитет, я смогу с ней немножко поговорить о нашей культуре. «Запрещать и не пущать» еще пару веков назад работать перестало, а сейчас – тем более. Нужно возглавлять и использовать то, что победить не можешь.