Самый Лучший Ветер 2

— А вот так! — тут же отреагировал Фрол Нилыч и затянул просветительскую речь, воспользовавшись моментом. — Запомните, други, серебро нам не враг, хоть и больно от него бывает. Людей вот током бьет, случается что и до смерти, но они же его не боятся, а для дела используют. Вот лампа эта, к примеру, на искричестве работает, и хорошо же! Все для пользы, все для тепла и уюта. Так и серебро, понимать надо. Правильному домовому нужно уметь с ним работать и не бояться, вот как Кирюша наш умеет. А вообще из злого серебра много хороших вещей делают…

— Конечно, — внезапно перебил его Микешка. — Тут ты прав, Нилыч, на все сто. Из серебра много чего полезного можно сделать. Например — медаль.

— Ах да, — схватил бороденку в кулак Фрол Нилыч. — Кирюше же за подвиги многие, за усердие и полезность для общества медаль от князя будет дадена. Вот воспитанья нашего достойные плоды!

— Кому, как не нам, и радоваться-то, — картинно подбоченился на другой стороне ящика Микешка. — Постарались мы с тобой, Нилыч, взрастили молодца. Всех спас и дирижабль оберёг!

— Варфоломеюшко тоже! — опять донесся из толпы тот же самый недоумевающий противный голосок. — Спас, от пожара! А медаль не дали! Токмо пáйку ударную дают теперь ему, и все!

— Ничего себе, и всё! — возмутился Нилыч, поворачиваясь всем телом к начинающему надоедать крикуну. — Ты ее спервоначалу сам заработай, пайку-то ударную! Не много-то наших ее имеют! Варфоломеюшко хоть и сродственник твой, но только он тебе не ровня, лодырь! Ты же спал в ту ночь, как сурок, когда пожар приключился. Он ведь и тебя спас тогда, насилу добудился!

Круг домовых осуждающе загудел, и неведомый крикун пристыженно заткнулся. Не пользовался он тут, видимо, авторитетом.

— Вы это, братие, не путайте! — вылез вперед начинающий сердиться Микешка. — Тут другое дело совсем! Перво-наперво, если ты, баклан такой, дал пожару приключиться, то да, потом бегаешь и геройствуешь. Будишь всех, как дурак, орешь чего ни попадя. Это наша святая, господи, что же я такое говорю, обязанность и медаль за это не дают! За такое по щщам надо бы выдать и поинтересоваться, отчего это у тебя, дурака, на хозяйстве вдруг пожар?

— Это у него было буйство огненное, — обличающе ткнул пальцем в крикуна Нилыч. — А Варфоломеюшко с соседнего ангара прибег. И спас всех. А этому вот мы холку крепко намяли, в тот же день.

— Тогда да, — задумался чутка и оценил ситуацию Микешка. — Тогда молодец. Хвалю. Но все равно, не путайте! Чтобы медаль княжескую самую настоящую получить, надо таким как наш Кирюшка стать. Глядите на него, это уже не домовой, а целый трюмный! Свой рундучок на борту имеет! Под пулями ходил, бандитов бомбил, со злом боролся и саламандре нашей первый друг! А это не всякому эльфу под силу, про человеков уж и не говорю. А приодели-то его как, видите? Это не ваши рубашонки, это обмундированье! Это потому, что его в экипаж приняли, на довольствие поставили, почти что на равных, и все через наше крепкое воспитанье!

Круг домовых одобрительно и с завистью загудел, а Кирюха еще больше покраснел и недовольно потупился, но не стал ломать этим двум обормотам представление. Нечистики восторженно рассматривали героя и не стеснялись тыкать пальцами в особо поразившие всех детали его облачения. Кирюха, покраснев как рак, переминался с ноги на ногу в новеньких сапожках и натянул поглубже на себя свою летную фураньку, чтобы спрятать глаза.

— Ежели кто прилежен и старших чтит, — опять отвлек на себя внимание Нилыч, — то быть ему правильным домовым! Мы плохому не научим, глядите, какого орла воспитали! И недалек тот день, когда придет пора именоваться Кирюше нашему — Кузьмичом! В дополнение к медали-то, кругом почет и уважение от всех знающих и понимающих. Митрофаныч, ну хоть ты им скажи, не дай соврать!

— Правда твоя, Нилыч, такими темпами быть ему вскорости Кузьмичом, — солидно поддакнул ему раздувшийся от гордости Микешка, которого впервые, как я понял, кто-то назвал по отчеству на людях. — Это на всю жизнь почет, а медаль и потерять можно.

Кирюха быстро и остро с внезапной неприязнью взглянул на завравшегося наставника, Нилыч тоже украдкой недовольно вздохнул, и опомнившийся Микентий тут же отыграл назад.

— Но это распустёха какой-нибудь потерять может, — поправился он и вышел на правильную волну. — Из недалеких, а не мы! Тем более, я ее сам хранить буду, вот в этом вот судочке, на бархатной малиновой подушечке! Это ж не только Кирюхе медаль, это всем нам медаль, всему нашему племени! Верно я говорю, братия? Вот чего-то не припомню я, чтоб другой полезной нечисти медали раздавали!

Круг домовых одобрительно запищал, проникнувшись речью нашего охламона. У нескольких молоденьких нечистиков мечтательно закатились глаза, а некоторые особо деятельные тут же затеяли хоровод вокруг ящика.