Самый Лучший Ветер 2

— Ладно, — Арчи перегнулся лицом вниз над узким лазом, запустив туда магический огонёк и пытаясь что-то рассмотреть. Потом привычно устроил магический ветродуй для смены воздуха, как это он делал в каждом подземелье, чтобы ненароком не задохнуться. — Полезли, Артём.

И мы полезли. В стены из изначально не гниющей, да еще и чем-то обработанной северной лиственницы были вделаны узкие ступеньки, переходящие в лестницу, по которым мы и спустились в эту сокровищницу, очутившись как будто на дне здоровенной колбы. Помещение было невысоким, круглая комната была вся отделана всё той же лиственницей, а потолок, в центре которого светилось отверстие лаза с выходящей из него лестницей, сложен из цельных, тонких брёвен. Вообще всё было устроено крепенько так и по уму, я оценил.

Кроме небольшого пустого пространства в центре, всё остальное было уставлено вдоль стен, по кругу, полками и стеллажами. А на этих полках и стеллажах, плотно, так что яблоку было негде упасть, были расставлены разнокалиберные туески из бересты с плотными крышками. Присмотревшись, я понял, что каждый туесок, кроме того, был ещё и покрыт добрым слоем пчелиного воска, чтобы не дать воде ни единого шанса.

— Основательно, — признался поражённый не меньше моего Арчи, ковыряя пальцем восковой слой на ближайшей посудине. — Лару бы сюда. Но давай работать, слишком много всего, до вечера бы управиться.

Я был с ним полностью согласен, и мы принялись за дело. Маг, подумав немного, залез на лестницу, чтобы доставать до начавшего беспокоиться Семёныча, а я начал подносить к нему туески по одному, начав с самых маленьких и лёгких. Тяжелые пусть Далин ворочает, а у меня рука болит, в самом деле. Через полчаса гном и в самом деле сменил меня, начав без слов подтаскивать и передавать наверх самое тяжелое и, наверное, самое интересное.

— Вылазь давай, — без малейшей деликатности потребовал он от меня спустя пять минут. — И мешаешь, и дышать тут уже нечем, душегубка чёртова. Тут делов мне одному на чуть-чуть осталось.

Вытирая градом катившийся пот и хватая ртом влажный и спёртый воздух, я без слов подчинился Далину, с благодарностью хлопнув его по плечу.

— Начнём? — с радостной готовностью встретил меня наверху Семёныч. Больше никого в беседке не было, Александр с весёлым и радостным Антохой без шуток занимались ловлей рыбы на уху и шашлыками. А вот помощник его сидел с винтарём на холме под кустом, без устали рассматривая округу в потрёпанную половинку бинокля. — Чего тянуть-то?

— Если хочешь, чтобы у тебя вдруг рога на лбу выросли, — я как можно более безразлично пожал плечами, — то можно и не тянуть, отчего бы и нет? Тем более, что ты таким номером внимание от пропавшего торговца враз отвлечешь, с гарантией.

Староста коротко хохотнул и настаивать не стал, представив себе перспективы. Вполне реальные, кстати, на моей памяти бывало и не такое.

Я вышел и улегся на молодую траву в тени беседки, под прохладный речной ветерок, чтобы унять дыхание и хоть немного остыть и просохнуть от дурного пота. Тем более, что Семёныч не подпустил меня к раскладыванию берестяной тары, пробормотав что-то вроде — не лезь, напутаешь.

Вытащив из карманов влажные сигареты и прочую мелочь и разложив её рядом с собой для просушки, я расстегнул пояс с револьвером, чтобы не давил, и расслабленно уставился в весеннее небо усталым взглядом. Подсунул для удобства обе ладони под затылок, немного поёрзал, устраиваясь поудобнее, и тут на меня что-то нашло.

Время как будто остановилось, затихли все посторонние звуки, и вдруг мне стало до того хорошо и легко, как не было уже много лет, с самого детства. Я смотрел в белые кучевые облака на синем небе, а они на меня, ласковое солнышко нам не мешало, спрятавшись за крышей беседки.

Одно облако, поменьше и поплотней, вдруг превратилось в весёлого добермана, а второе, побольше и покучерявей, стало очень похоже на шаловливую симпатичную лошадку с густой белой облачной гривой до копыт. Небесный пёс, обрадовавшись компании и подскочив, как на пружинках, на всех четырех лапах, с маху перескочил через нее и принялся мелким бесом вертеться вокруг. Лошадка, повернув голову в мою сторону, весело пошла красивой походкой по кругу, высоко задирая передние ноги, а пес скакал вокруг неё, размазываясь в порывистых движениях. Делали они это вроде бы медленно, как во сне, но общее ощущение стремительности не покидало меня.

Им было очень хорошо и весело, а мне вдруг до того захотелось к ним, в эту безмятежную и чистую радость, что они это почуяли и остановились, с сомнением глядя на меня. Наконец пёс, переглянувшись с лошадкой, принял какое-то решение, приглашающе дёрнув головой. Лошадка была не против, но вела себя поскромнее, в застенчивости окутавшись облачной гривой. Они ждали только меня, это чувствовалось, и я медленно поднялся с травы, на которой лежал. На автомате скинул мешавший мне расстегнутый ремень с тяжелой кобурой и сделал первый шаг в небо, поднявшись сразу над землёй сантиметров на двадцать, но больше сделать ничего не успел.