Самый Лучший Ветер 4

Выдавая нечисти этот расклад, я согнул левый мизинец и напрягся, вытаскивая из глубины себя на-гора подарок Леты. Напрягся больше из-за того, чтобы не распугать всю свою аудиторию, чтобы придавить их в случае чего и не дать убежать, лови их потом по всем окрестным кустам и канавам, но обошлось и без этого. Мир мигнул и озарился отражённым светом саламандр, я вдруг почувствовал некую светлую печаль от житейской неустроенности этих тринадцати охламонов, а они замерли не дыша, преисполняясь ко мне полнейшим почтением, чего я, собственно говоря, и добивался. Поморщившись из-за того, что эта моя хитрость стала доставлять мне же самому тяжёлый, реальный стыд, я обернулся к подельникам, чтобы посмотреть, как они отреагировали на это.

Арчи поддержал мою игру, у него это получилось много легче, и сейчас за моей спиной сидел тот самый иконописный и благообразный сказочный эльф, что и месяц назад, когда он показался мне в этой своей ипостаси в первый раз и надеюсь, что и сам я выглядел не хуже. Муками совести он, кстати, в отличие от меня не терзался, а пребывал в полном душевном спокойствии, ему весь этот цирк вообще ужасно нравился. Он еле сдерживал сам себя, до того ему хотелось принять в нём участие, но недостаток квалификации в работе именно с духами ему мешал, и он и я это чувствовали, не его это было по определению. Гнома же нахлобучило не слабее нечисти по кустам, но он держался на одном упрямстве, стиснув зубы и воинственно выставив вперёд бороду, да грозно сверкал глазами.

Обернувшись, я разогнул мизинец и рассеял наваждение, становясь нормальным, потому что всем всего хватило и поставленные цели, судя по замершим в кустах духам, были достигнуты.

— Мы, — и я вновь махнул рукой на себя и на Арчи, — есть зело могучие добрые маги. И от этого мы очень близки к простому народу, а потому путешествуем не чинясь, как и все, и от этого же совершаем на пути своём очень много добрых дел. Вот где кого увидим несчастного или неустроенного, так сразу ему и помогаем. Не можем просто по-другому, ясно вам?

Самозабвенный, чуть ли не религиозно-восторженный писк из-под веника и ближайших кустов был мне наградой, а короткий одобрительный смешок Арчи показал, что я на правильном пути.

— Именно мы, — я уже задолбался махать руками, а потому обошёлся без этого, — помогли вашей хозяйке выйти из тьмы небытия, а стало быть, и ваше появление здесь тоже без нас не обошлось. Так что, горемычные да бесцельные вы мои, жалуйтесь мне на всё, что вас тревожит, расскажите мне о себе, а я постараюсь вам помочь.

Я прямо чувствовал спиной, как Арчи, всё ещё не сняв с себя личину благообразности, она ему никакого неудобства, кстати, не причиняла, изо всех сил мне помогал. Да и такое топорное нарабатывание авторитета в походных условиях было сейчас прямо необходимо, с ними по-другому никак. Тем более, мне самому в первую очередь требовалось понять, что эти духи, собственно, из себя представляют и чего хотят, а там уже можно будет и подумать и вполне может быть, что у нас даже возникнут какие-нибудь идеи.

— Мы — духи! — наконец обрадовал меня оправившийся от волнения подвениковый сиделец. — Но не леса, там другие, они нас к себе не берут! А границы его! И чего делать — не знаем! А хозяйке пока не до нас! И от этого скушно нам и маетно! Неприкаянные мы! А хотим хозяйке помочь! Но как — тоже не знаем, а спросить боязно!

— Правильно мыслите! — я поднял указательный палец вверх, — Молодцы! Хозяйке нужно помогать! Причём так, чтобы она этому порадовалась и спасибо вам сказала, от всего сердца, согласны?

И опять громкий одобрительный гомон со всех сторон показал мне, что я на правильном пути.

— А чтобы правильно помочь, — я ковал железо, пока горячо, — нужно делать то, к чему у вас душа лежит, среди людей это называется призвание, ясно вам? Вот что вы можете лучше всего, какие у вас потаённые желания, чего вы сами хотите, что именно вам спать не даёт? И ещё, друг ты мой любезный, растолкуй мне, как это ты понял, что вот вы — духи именно границы леса?

— Ну, народился я здесь, — попытался пожать тот отсутствующими плечами, — у дороги! Между ней и лесом! Они мне оба родные, и я им тоже! А кто по ним туда-сюда бегают не спросясь — те мне не нравятся, вот! Не дома, чтобы без спросу шастать! Забор ваш — это правильно, только деревья не хотят, через силу вам помогают!

— Вот видишь! — я поднял указательный палец ещё выше, — какие у вас полезные и нужные желания! А бегает без спроса через границу тут, кстати, кто?

— Да много кто, — отозвался приободрившийся от моих слов дух, — зайцы наглые, лоси бесстыжие, лисы нахальные, а уж мышей с бурундуками я и не считаю! И гном вот тоже сейчас — ни стыда, ни совести!

— О-о-о, брат, — протянул я заговорщицким тоном, — не там ты врагов ищешь! Звери бегать должны вольно, а вы их трогать не должны, и это не обсуждается, понял меня? И гном этот, запомните его хорошенько, тут волен ходить, где и как хочет, потому что он хозяйке вашей единственный сосед и друг самый настоящий.