Самый Лучший Ветер (СИ)

— Получка чья-то, наверное, — просветил меня Антоша. — По двести пятьдесят ровно. У нас в охране столько не платили.

— Наверное, — протянул я. — Нормально так ребята зарабатывали, я в дружине меньше получал. Ладно, попостятся месяц.

Потом прикинул и убрал деньги в денежную тумбочку, записав на приход халявную тысячу.

— Кирюшка, ты же подсумочек хотел? — обратился я к успевшему убрать грязную скатерть со стола домовёнку. — Можешь выбрать себе чего понравится.

— А если мне вот этот ремешок и стеклышко волшебное, увеличительное, понравились, можно взять? — пропищал довольно потирающий лапки домовёнок. — И валеночка кусочек, стелечки сделать?

— Можно, — устало вздохнул я. С одной стороны, поощрить Кирюшку было просто необходимо, такой молодец, слов нет. С другой стороны, осадить тоже надо, только хлама по углам нам и не хватало.

— А я себе спецовку возьму, — подлез с другой стороны Антоша. — Она вроде новая, не надеванная. Для грязных работ.

— Берите чего хотите, — махнул я на них рукой и уселся на стул. — Только сначала послушайте меня, особенно ты, Кирентий Кузьмич.

Напарники оставили хлам в покое и внимательно уставились на меня.

— Тут дело такое, — начал я поучать самым наставительным тоном. — Имущество дело хорошее, но очень легко впасть в грех собирательства ненужного хлама. Особенно тебе, Киря. Пространство у нас ограниченное, это налагает определенные рамки. Подходите с умом.

— А если взаправду очень нужно? — пропищал домовёнок, который казалось уже готов был заплакать.

Я почувствовал себя негодяем, показавшим ребенку конфетку и тут же отнявшему ее, но сдаваться не собирался.

— Киря ты, киря, — укоризненно покачал я головой и невольно перешел на канцелярит, вспомнив своего преподавателя по ТБ в училище. — Захламленность рабочего места главная причина травм и несчастных случаев на производстве и транспорте, вот так. Нычки делать строго запрещаю. Внутри переборок и на подволоке не должно быть ничего. Опасность пожара и прочие неприятности никто не отменял, понятно? Теперь по тебе, Антоша. У тебя есть тумбочка в кубрике и ровно четверть шкафа для одежды там же. Вот на них и рассчитывай. Это личные вещи. Но если приобретешь инструмент для работы, то для него найдем места здесь или у Далина.

Подельники синхронно кивнули, но если Антоша выглядел не сильно огорченным, то на Кирюшку было больно смотреть. Я встал с места и подошел к куче хлама, откуда вытащил два вместительных кожаных саквояжа, предназначенных на продажу. Повертел их в руках, но не нашел серебряной прошивки и прочих мер от нечисти.

— Держи, — протянул я один поновее и повместительнее совсем поникшему домовёнку. — Твой будет. Все, что в него влезет, то твое. А что не влезет, извини-подвинься, значит оно тебе и не нужно. Но к инструменту, поясняю еще раз, это не относится, это для личного. Ветошь для протирки и чистящие средства сюда пихать не надо, понял? А хранить его можешь у меня в тумбочке, которая в кубрике стоит.

Кирюшка прижал ладони к щекам и уставился на меня неверящим взглядом, расцветая прямо на глазах.

— Это мне? — восторженно пискнул он и кинулся к саквояжу, который был его больше раза в четыре. — Ой, мамочки!

За несколько секунд он успел оббежать нежданную собственность несколько раз со всех сторон и пару раз нырнуть в него, проверяя отделения.

— Благодарствую вам, — неожиданно остановился он и прочувствованно поклонился нам с Антошей в пояс. — И вам, Артем Сергеевич, и вам, Антон Геннадьевич. За добро, за ласку. Век не забуду.

— Ладно-ладно, — перебил его я, пряча второй саквояж себе в шкафчик. — Ты же у нас не кто-нибудь, а самый настоящий трюмный. Тебе по должности положено. И давайте уже заканчивать, друзья. Растаскивайте добро, хлам упаковывайте в мешок, завтра на продажу его. И коробку с амулетами кто-нибудь в каюту Арчи отнесите.

Кирюшка развил бурную деятельность, ввинтившись змеей в кучу барахла, боясь не успеть и упустить примеченные им «ценные» вещи. Антоша подбил свои записи и понес на дальнейшую оценку и учет Далину, который у нас был за баталера. Я тем временем рассудил, что с оставшимся справятся и без меня, а потому встал и вышел наконец на поле, перекурить. Все-таки иметь в экипаже юнгу и трюмного полезно, возились бы сейчас с гномом до ночи, перебирая хлам. А потом пришлось бы кому-нибудь еще и жрать варить.

На поле тем временем выскочил Антоша, высматривая меня в сумерках.

— Артем, ты есть будешь? — скороговоркой поинтересовался он.

— Конечно, буду, — недоуменно ответил я. — Странные вопросы. И чай буду.

— Тогда сейчас на всех накрою и позову, — объяснил он и, помявшись, добавил. — Кухня у нас большая, за кают-компанию сойдет. Будет где пассажиров кормить. И это, спасибо тебе за Кирюшкин саквояж. Ты бы видел его сейчас, у него как будто крылья появились. Барахольщик он оказывается тот еще, но саквояжа ему надолго хватит.

— Ох, надеюсь, — с сомнением сказал я. — Я все-таки второй на этот случай припрятал, мало ли. Ну ты видел.