Самый лучший враг

— Ну да, имелась такая мимолетная мысль, — убито признал Багров — Но вообще-то нужна была соответствующая обстановка! Тихая музыка, море, звезды и дальше по списку. А я делаю его в пробке, пока за моей спиной монстр ломает мой смартфон!

Не слушая, Ирка надела кольцо на палец. Потом посмотрела на Матвея, представляя, что вот с этим человеком, и только с ним, она проведет всю свою жизнь. И потом с ним же букет лежать под одной могильной плитой до момента, пока их не разбудят ангельские трубы. Кто сказал, что любовь ничего не замечает и идеализирует объект? Напротив, настоящая любовь зорка. Она просвечивает, как рентген, замечает все недостатки — но все равно прощает и продолжает любить.

— ДА! — сказала она.

Сзади загудели. Вначале одна машина, потом другая, третья. Вскоре ревело уже все автомобильное стадо. Микроавтобус им. Бабани торчал прямо посреди проезжей части. Багров даже не потрудился включить аварийку.

— На какой из вопросов, заданных тебе в последние две недели, ты ответила «да››? — переспросил Матвей.

— Да на все сразу! Я согласна! Поцелуй меня! — сказала Ирка.

— Это произвол! — возмутился Багров. — Инициатива должна исходить от меня.

— Матвей!! Ты слышал, что я сказала?

Немного погодя в водительское стекло постучали. Рядом с микроавтобусом маячили три взбешенных мужика. Один из них даже прихватил с собой бейсбольную биту, почему-то забыв мячик. Матвей неохотно опустил стекло:

— Вы что, обнаглели? Двести машин заперли!

Багров, вздохнув, развел руками.

— Нам разрешил наш адвокат — объяснил он.

— Какой адвокат?

— А вот этот! — Багров дернул подбородком, указывая на Зигю. Малыш привстал, разом загромоздив весь автобус. На его шкафоподобной груди жизнерадостно плясали пулеметные шрамы

— Ку-ку! Тута я! — сообщил Зигя радостно.

— У этих дядь телепончики есть! — наябедничал Матвей. — С кучей игр!

— Телепонсики? Где? — взревел Зигя, проминая макушкой крышу микроавтобуса.

Когда Матвей опять повернулся к стеклу, дорога опустела. Только катилась по асфальту бейсбольная бита. Багров поцеловал Ирку.

— Мы будем вместе, пока смерть не разлучит нас! — торжественно сказала Ирка.

Позади них кто-то застенчиво кашлянул. Для Зиги, один выдох легких которого способен был разорвать автомобильную покрышку, это было слишком деликатное покашливание. Ирка и Матвей разом обернулись. Рядом с Зигей сидела Аидушка свет Плаховна.

— «Пока смерть не разлучит нас!» Что ж я, зверь, что ли? Опять жа, чего врать-то, и разнарядочки пока на вас нетути! — сказала она, с умилением промокнув глазки краем платка.

Багров прижал Ирку к себе

— Не бойся! Пока я жив, никто тебя не обидит!

Хотя слова эти были обращены не к Плаховне, она услышала.

— Ах как емко сказанул! Сразу на две вещи намекнул! — восхитилась старушка. — Первая: что он некромаг. «Пока я жив!» То есть сейчас он ишшо жив, а через пять минут не очень-то и жив! А вторая — что, пока он как бы жив, обижать тебя будет только он один! Делиться, понимаешь, ни с кем не желает!

— Что вам нужно? — спросила Ирка сухо.

Мамзелькина, придвинувшись, глянула на нее совсем близко:

— Ох-ох-ох, молодость! А ведь я давно знала, что вы с Багровым поженитесь!

— Это еще почему? — не удержалась Ирка.

— Да есть у меня примета одна верная! Если парень в течение часа рассказывает девушке, как устроены внутренности лягушки или как у него пригорела каша, и она его до сих пор слушает и ободряюще смеется, значит, она хочет замуж

— Я про лягушек не рассказывал! — возмутился Багров.

— Полно врать-то. Глупостев ты всяких наболтал — ой-ой! Ушки прям в трубочку свертываются! — сказала Мамзелькина, очень смутив своим всезнанием Матвея.

— Давай-ка, милый, трогайся! — деловито распорядилась Аидушка. — У всех дела! У нас тоже!

Матвей поехал. За ним с облегчением двинулось и все гудящее автомобильное стадо. Проехав метров двести, Багров обнаружил лазейку и припарковался. Автобус мелко трясся и подпрыгивал на рессорах. Это на своем сундуке дрожал Зигя. Плаховну он боялся до затмения сознания. Старушка, явно получая от этого удовольствие, ворковала и щипала Зигю за толстую щечку.

— Оставьте ребенка в покое… Что вам надо? — едва скрывая гнев, спросила Ирка.

— Вот так вот прямо сразу? В лоб? — огорчилась Аидушка. — А «здрасте» сказать? А про здоровье спросить?

— И как ваше здоровье?

— Плохое здоровье! Ножки отекать стали. А в остальном ничего. Не берет меня смертушка! Ох, не береть! И с чего бы это? — сказала Плаховна и захихикала.

После этого внимательно посмотрела на Ирку и поинтересовалась, волнуется ли она. А то вид уж больно напряженный.

— Мы пока еще медленно волнуемся! — осторожно откликнулась Ирка.

Аидушка понимающе кивнула, схватила термос, который Матвей с Иркой возили с собой, резво отвинтила крышку и, капнув на дно с полногтя чая, щедро долила что-то из принесенной с собой бутылочки. Отхлебнула и от удовольствия зажмурилась. Щечки у нее порозовели.

— Лекарство! — объяснила Плаховна. — И не надо, пожалуйста, улыбочек! А то обижусь и решу прямо сейчас брезент с косы постирать. Ишь как заляпалси!