Самый неправдоподобный роман

— Что ты сказал? — Коротко спросила женщина, думая, что в какой-то момент попросту ослышалась, что, возможно, это ее собственное подсознание, слишком долго ожидавшее этих слов, само породило их и облекло их в слова.

— Ты прекрасно слышала, что я сказал, что люблю тебя, — спокойно сказал Дэн.

Вообще-то, он не собирался признаваться ей в любви именно сегодня и именно сейчас. Он отлично понимал, что Джес пока еще далека от того, чтобы ответить ему тем же, но, по крайней мере, она не отрицает его дружбу, не отвергает его совсем. Пока все шло хорошо, и он терпеливо ждал, когда она увидит его чувства, которые, наверное, не видел только такой слепец, как Максвелл. Дэн всегда рвался к ней и только к ней; ни одна женщина так не привлекала его, как Джессика, и он точно знал, что больше уже ни одна не будет ему так близка. Порой ему казалось, что они — две половинки одного целого, разбить которое не сможет ни одна сила на свете, если только смерть не поразит одного из них или сами они в порыве чувств не воздвигнут между собой стену. Вот и старался мужчина держаться возле той женщины, которая (он знал теперь это наверняка) суждена была ему свыше и любовь которой еще сделает его счастливейшим человеком в мире. Дэн испытывал потребность постоянно быть рядом с ней, видеть ее прозрачные серые глаза, слышать ее мелодичный голос, впитывая каждое слово и стараясь уловить в нем ее отношение к нему. Это было необходимо ему так же, как желание жить. Джессика сама стала воплощением этого желания; она стала самой жизнью. И теперь он ждал ее ответа, точно приговора, — казнить или помиловать, а она молчала и только смотрела на него своими прекрасными глазами, в которых было больше испуга, чем удивления.

— То есть, как любишь… — Нелепо пролепетала она, точно до нее все еще не дошел смысл его слов.

Он сделал пару шагов в ее сторону, а она по-прежнему стояла, в растерянности глядя на него. То, что она испытывала, было трудно передать словами. Ей казалось, что она сейчас упадет в обморок — настолько сильно поразили ее его слова. В своей жизни Джессика слышала немало признаний от самых разных мужчин. Большинство из этих слов любви были пафосными, некоторые — страстными, в кое-каких она даже улавливала шутливые нотки. Но эта простая фраза, нечаянно вырвавшаяся из уст Дэна, была такой искренней, такой полной нежности и радости, что она потеряла дар речи. Звуки его ласкового голоса буквально парализовали ее сознание, и она не сопротивлялась этому. А Дэн уже осторожно касался пальцами ее лица, точно нежно изучал его, и эти легкие прикосновения значили для нее сейчас больше, чем весь мир. Она хотела их больше, чем следующего вздоха.

— Я люблю тебя, — повторил Дэн, и Джессике показалось, что еще одно его слово, еще одно его прикосновение — и она рухнет к его ногам, будет полностью в его власти. Хотя он и так мог делать сейчас с ней все, что хотел. — Кажется, я искал тебя всю жизнь. А ты… Где ты была так долго? Почему не приходила ко мне?

Джес забыла обо всем, ни о чем не думала. Сейчас всё и все ей были безразличны, кроме Дэна и его близости. Ведь если он уйдет, мир померкнет…

— Я не знаю, — только и ответила она, понимая, что его руки совсем лишили ее возможности мыслить.

— Джесси, милая моя… — Тихо говорил он. — Ангел мой, радость моя, нежность моя…

Его губы осторожно, легкими, почти неощутимыми движениями касались ее лица. Эти прикосновения были так не похожи на прикосновения Максвелла! Он заставлял трепетать каждую клеточку ее кожи, оставляя очаг пламени там, где прикасался… Так вот, как, оказывается, влюбленный мужчина может подчинить женщину себе, если она очень не равнодушна к нему. Ведь, к своему собственному страху, Джессика пока не знала, что ответит Дэну, если он спросит, любит ли она его. Ей больше всего на свете хотелось, чтобы он никогда не выпускал ее лица из своих ладоней и продолжал мучить умопомрачительными прикосновениями своих губ. Но когда он закрыл поцелуем ее дрожащие губы, она вздрогнула и обмерла, тоже обхватив его лицо ладонями. Земля закачалась под ногами, мир закружился перед глазами. Точно вдруг грянули разом все громы, вспыхнули все молнии, и небеса разразились всеми дождями. А солнце продолжало светить, ослепляя и защищая их своим светом от этого безумства. Они оба забыли обо всем, что есть в мире — обо всем, кроме них самих и того, что они чувствуют. Это было похоже на взрыв, на землетрясение, которым равным по силе не было и не будет. И весь этот вихрь длился всего лишь каких-нибудь несколько минут, а им показалось, что они успели прожить целые жизни…

А после поцелуя, такого долгого, глубокого, нежного и страстного, что обоим не сразу удалось вернуть в норму свое дыхание, Дэн, не выпуская Джессику из рук, прижал ее к себе, будто боялся, что она вот-вот вырвется и убежит или растворится в воздухе, как призрак.

— Я никому тебя не отдам! — Пылко произнес мужчина, совсем не подозревая, что этими словами вернул ее в действительность и отрезвил, наконец, ее чувства.