Самый новогодний детектив

И вдруг ему позвонили. Из того, первого издательства. И пригласили на беседу.

Он снова летел, как на свидание к любимой. Его талант оценили!

Главред любезно предложила ему кофе. Ему такое начало не понравилось. Если его роман решили напечатать, чего тянуть кота за хвост?

— Я помню вашу замечательную, талантливую прозу… — в ее голосе прозвучала льстивая нотка, и Николай окончательно понял, что публиковать его не собираются.

Не ошибся он. Ему предложили… Предложили написать книгу для … страшно выговорить… Негром ему предложили стать!

Для одной светской дуры, победительницы какого-то идиотского конкурса! Чтобы все думали, что за чистым гладким лобиком копошатся хоть какие-то мысли… И в придачу к ним — талант!

Он вскочил со стула, кипя негодованием, — но тут же рухнул обратно, сраженный суммой гонорара, которую Главред поспешила озвучить. На такие деньги он мог бы безбедно прожить почти год! И закончить второй роман!

И потом, это хоть какая-та лазейка в издательский мир. Там, глядишь, и его книги напечатают!

Он тогда ещё не знал, что соглашается на кабалу, из которой невозможно выбраться. Негры никогда не становятся белыми людьми.

За два года он написал три книжонки для дуры, которая успела трижды перекраситься: из блондинки в шатенку, из шатенки в рыжую, потом снова в блондинку. Отметила этапы, так сказать, своего духовного пути.

Первая же его книжка под ее именем произвела фурор.

Сюжет выдала Главред: жизнь якобы сиротки и детдомовки, которую якобы мучил гнусный педофил директор и которая сумела несломаться, сохранить чистый и невинный взгляд на мир… и прочая туфта. ГлавРед так и сказала, с неподражаемым сарказмом: туфта. И он, Николай, приложил весь свой талант, свой бесценный Дар, — чтобы расписать туфту убедительно.

«Сиротка» взлетела в рейтингах до небес.

Читатели рыдали взахлеб. Распродажи бумажных носовых платков повысились в несколько раз. О том, что книжка фальшивая от начала до конца, не знал никто, — зато написана она была блистательно! Им, Николаем Гридиным. Но об этом тоже не знал никто. Он, по договору с издательством, не имел права сказать правду даже самым близким! Для всех он оставался неудачником и бездарью. Народ ведь судит как: раз не печатают, значит, бездарный. А раз печатают, значит…

Тьфу.

* * *

Дура, она же Сиротка, все вещала о чем-то с экрана. Он прибавил звук.

— А как вы обнаружили в себе талант?!

- Сама не знаю, — обворожительно сложился в задумчивости ротик, а носик чуть наморщился. — Мне захотелось рассказать о своей судьбе, и я решила попробовать… Начала писать и с удивлением обнаружила, что у меня получается!

— У вас настоящий талант, — кивнул ведущий. — Хотя… Поговаривают, что за вас пишут негры. Что вы на это скажете?

— Да что вы? — изумилась Сиротка. — Я похожа на рабовладелицу? — И она улыбнулась так, что каждый, кто видел эту улыбку, немедленно отмел все черные мысли.

Это стало последней каплей. Сиротка все отвечала на вопросы ведущего — теперь она рассказывала, как и где собирается встречать Новый год. Прозвучало название элитарного развлекательного центра, на открытие которого приглашены звезды…

Николай выскочил на лестницу. Этажом ниже жил актер, постоянно подрабатывавший Дедом Морозом.

— Ты говорил, что набрал вес и прошлогодний дед-морозовский костюм тебе мал?

— Ну.

— Дай мне его на сегодня!

— Решил тоже подработать?

— Типа того.

— Имей в виду, начинать надо заранее задолго до полуночи, а то потом этих самых Дедморозов набьется повсюду видимо-не…

— Понял, спасибо!

Он опасался, что названный Сироткой центр окажется «уткой», но это был его единственный шанс. Тщательно загримированный и упакованный в бороду, усы и красный балахон, он, отпустив такси, вальяжно направился к входной двери. Фейсконтроль в виде двух качков уважительно посторонился.

Сиротка в клубе пока не просматривалась, хотя народу туда уже набилось немало. Сверкали блестки на платьях и бриллианты! в декольте, цокали высокие каблуки, лоснились силиконовые груди и рты. Мужчины не отставали от женщин: парча, каблуки, драгоценные камни во всех мыслимых и немыслимых местах, да и силикон отметился на мужских лицах, а то и задах.

Николай чувствовал себя в этой компании прескверно. К счастью, на него никто не обращал внимания: не дети ведь, чтобы прыгать от радости. Небось думали, что в назначенный момент этот Дед Мороз выступит с каким-то заготовленным текстом.

Николай нервно съел пару канапе с икрой, запив водкой, и разведал местность в поисках местечка, где никто не помешает ему уединиться с Сироткой на пару слов. А ее все не было… Он прихватил ещё парочку канапе и незаметно умыкнул со стола початую бутылку водки, которая легко уместилась в просторном кармане красного балахона.

…Вот она! Пришла!

В окружении кавалеров, весёлая, цветущая. Судя по румянцу и блеску глаз, праздновать Новый год она начала уже давно. Смеется, дрянь. Она теперь писательница, причем талантлива! — чего ж ей не смеяться.

Он рванул прямо к ней.