Самый опасный человек

Отчет № 4 (продолжение):

02:30. Оживленная перепалка в доме № 26. Громче всех слышен голос Лейлы Октай. Разобрать слова агенты не смогли. Разговор шел на турецком, немецком и еще одном языке, предположительно славянском. Время от времени звучал неизвестный женский голос, возможно, осуществлявший перевод.

— Они в самом деле все слышали? — спросил Бахман, не отрываясь от документов.

— Свежее подкрепление в минивэне, — ответил Мор с довольным видом. — Я лично послал их к дому. Использовать направленные микрофоны они не успели, но слышать слышали.

В 4 утра вышеописанная неизвестная молодая женщина вышла из дома в платке и с рюкзаком на плечах. С ней был доселе не замеченный мужчина следующего вида: рост под два метра, на голове тюбетейка, длинное черное пальто, лет двадцати с небольшим, широкий шаг, возбужденные манеры, светлая сумка через плечо. Дверь за ними закрыл Мелик Октай. Парочка быстрым шагом ушла переулками.

— То есть вы их упустили, — уточнил Бахман.

— Ненадолго, Гюнтер! На какой-нибудь час. Но мы быстро сориентировались. Какое-то время они шли пешком, потом нырнули в метро, потом взяли такси и снова пошли пешком. Типичные приемы заметания следов. До них точно так же действовал этот здоровяк.

— А их телефонные переговоры?

— Следующая страница, Гюнтер. Все перед тобой. Слева разговоры с мобильного, справа — линия проводной связи. Мелик Октай звонит Аннабель Рихтер. Аннабель Рихтер звонит Мелику Октаю. Всего девять звонков. Аннабель Рихтер звонит Томасу Брю. Томас Брю звонит Аннабель Рихтер. Три звонка за день. Все в пятницу. На этом этапе мы только фиксируем звонки, без записей разговоров. Может быть, задним числом нам удастся кое-что из них восстановить. Завтра, с разрешения доктора Келлера, мы сделаем запрос в радиотехническую разведку. Все должно идти по закону, без вопросов. Но что, хотел бы я знать, было у них в багаже? Вы мне не скажете, фрау Фрай? Что эти двое подозреваемых унесли из дома Октаев и куда они среди ночи направились со своим грузом, а главное, с какой целью?

— Рихтер? — переспросил Бахман, отрываясь от бумаг.

— Адвокат, говорящая по-русски. Из блестящей семьи. Работает в «Северном приюте», гамбургский благотворительный фонд. Некоторые из них леваки, но не опасные. Добрые самаритяне. Оказывают помощь соискателям политического убежища и нелегальным иммигрантам, заполняют за них анкеты, добиваются получения вида на жительство. И т. д.

Свое «и т. д.» он сопроводил безразличной отмашкой.

— А этот Брю?

— Банкир. Англичанин. Банк в Гамбурге.

— Какого рода банк?

— Частный. Избранные клиенты. Судовладельцы. Крупнотоннажные.

— Есть идеи, что его туда привело?

— Полная загадка, Гюнтер. Возможно, очень скоро мы сможем задать ему этот вопрос. С разрешения доктора Келлера, естественно. У этого банка были кое-какие проблемы в Вене, — добавил он. — Несколько темная личность, как нам кажется. Ты готов?

— К чему?

Подняв вверх указательный палец, как конферансье, требующий тишины, Мор запустил другую руку в дипломат и извлек оттуда коричневый конверт. Из конверта он достал пару страниц распечатки электронной почты. Бахман бросил взгляд на Келлера — тот даже бровью не повел. Эрна Фрай закрыла досье и, откинувшись на спинку стула, вся кипя от возмущения, устремила яростный взгляд себе под ноги.

— Из России с любовью, — процитировал Мор на своем скрипучем английском, выкладывая листки перед собой. — Только утром получили из нашего бюро переводов. Вы мне позволите, фрау Фрай?

— Будьте любезны, герр Мор.

И он начал зачитывать вслух: