Самый опасный человек

Но они задавили его числом. К тому же это была их идея. И тогда Брю принял единственно правильное решение — откинулся на спинку стула и приготовился получать удовольствие, при этом прекрасно сознавая, что господа Форман и Лампион наверняка попытаются его обобрать, как многие из тех, с кем ему приходилось иметь дело. Что ж, пусть попробуют. Если они и хищники, то, по крайней мере, цивилизованные хищники, а это, видит бог, нынче редкость. После тоскливых выходных, отсутствия звонков от Аннабель и оставившего осадок несложившегося разговора с фрау Элли он, как ни странно, не был настроен критически.

И вообще, черт побери, ему нравились британцы. Будучи экспатриантом, он испытывал сильную ностальгию по родной земле. Восемь кошмарных лет в шотландском пансионе оставили в нем зияющую дыру, которую не могли заполнить все эти прожитые за границей годы; отчасти поэтому он сразу сошелся с Форманом, и Лампион, как завороженный эльф, только и успевал, что переводить восхищенную улыбку с одного игрока на другого.

— Увы, он даже не пригубит. — Форман извинялся за своего приятеля, так и не прикоснувшегося к вину, которое Марио налил в его бокал. — Ох уж эта молодая поросль. Не то что мы, старперы. За старперов! Ваше здоровье!

И за Аннабель Рихтер, которая разъезжает на своем велике в моем мозгу, когда ей заблагорассудится.

#

Позже Брю с трудом пытался припомнить, о чем они так долго болтали, когда вдруг рвануло. Вроде бы перебирали общих лондонских друзей, и, кажется, у Брю сложилось впечатление, что общие друзья знали Формана гораздо лучше, чем он знал их. Впрочем, особого значения он этому не придал. От людей, ищущих новые контакты, иного ждать не приходится. Ничего злокозненного в этом нет. Не пора ли им поговорить о делах, поинтересовался Брю, но его визави явно никуда не торопились. Тогда он привычно отстрелялся про безукоризненность репутации и надежность банка Фрэров, уместно порассуждал о том, здоров ли пациент по имени Уолл-стрит с учетом неважного состояния ипотеки — слава богу, сам он проявил осмотрительность на этом фронте, — и не просядут ли активы на мировом рынке из-за повышения цен на предметы потребления, и не вздуется ли опять азиатский финансовый пузырь или останется на нынешнем уровне, и не стоит ли в связи с экономическим бумом в Китае поискать альтернативные источники дешевой рабочей силы. Хотя Брю, почитывавший текущие сводки, был более-менее в курсе происходящего, в сущности, сказать ему было нечего, вследствие чего он решил не мучить слушателей общими фразами и снова мысленно переключился на Аннабель Рихтер.

Тут вдруг всплыли арабы. Кто из его собеседников заговорил на эту тему, Брю так и не вспомнил. Тед, справедливо заметивший, что его, Брю, покойный отец был одним из первых британских банкиров, кто вернул доверие разочарованных арабских инвесторов после катастрофы пятьдесят шестого года, — или все-таки Йен? Не суть важно. Один выгнал зайца, другой пустился за ним в погоню. Брю, не называя имен, осторожно признал: кое-кто из саудитов и кувейтцев, не самых богатых семей, действительно держал счета в банке Фрэров, хотя сам Брю, по своим взглядам европеец, никогда не разделял энтузиазма отца в отношении ближневосточного рынка.

— Но без предубеждений? — доверительно спросил Форман. — Между вами кошка не пробежала, ничего такого?

— Да ну что вы, упаси бог, — ответил Брю. — Все как по маслу. Кто-то умер, кто-то ушел, кто-то остался. Просто богатые арабы предпочитают класть свои денежки в банк, где держат деньги другие богатые арабы, а Фрэры сегодня не могут предложить им золотой «зонтик», как некоторые.

Тогда этот ответ их, похоже, удовлетворил. Уже задним числом он сообразил, что вопрос был заготовлен заранее и что в какой-то момент они умело ввернули его. Возможно, подсознательно он это почувствовал и, хоть и запоздало, перевел разговор на них:

— Ну а вы, ребята? Наша репутация вам известна, иначе вы не сидели бы здесь. Так чем мы вам можем быть полезны? Или, говоря по-нашему, что можем для вас сделать мы такого, чего не сделают «акулы бизнеса»? Чем-то же вас привлек мой пропащий банк!

Форман перестал жевать и промокнул губы салфеткой, озираясь на пустые соседние столы в поисках ответа, а затем молча вопрошая Лампиона, который, по контрасту, сделал вид, что ничего не слышал. Его холеные руки диск-жокея препарировали морского окуня — кожица слева, косточки справа, а посередине тарелки возвышалась пирамидка вкусной мякоти.

— Я могу вас попросить выключить эту фигню на минутку? — тихо попросил Форман. — Она меня выводит из себя, если честно.

Брю не сразу сообразил, что речь идет о мобильнике, который он положил перед собой на тот маловероятный случай, если Аннабель все-таки ему позвонит. После короткого замешательства он отключил трубку и сунул ее в карман. Форман подался вперед.