Самый романтичный выпускной бал

Она оторвала лоб от острого плеча, вспотевшая ладошка с трудом отклеилась от обнаженного бока. Колени под Соней чуть наклонились – Гладкий давал понять, что не мешало бы встать.

Но вставать не хотелось. Ей так нравилось сидеть на коленях у Тихона, запускать пальцы в волосы, гладить тонкие стрелочки бровей и целовать, целовать, целовать…

Еще один поцелуй, и пускай этот мир катится в пропасть. Трель смолкла. Кто бы это ни был – пускай идет на фиг.

Тихон откинулся на спинку кресла.

– Это, наверное, почта, – прошептала Соня, сквозь сопротивление пытаясь дотянуться до плеча, от которого ее оторвали.

Руки Тихона ослабли. И снова она утопила пальцы в его жесткой шевелюре. Какое же это блаженство!

Звонок в дверь.

– Это даже интересно, – прошептал Тихон, решительно ссаживая Соню с колен. – Родители?

Соня мотала головой, не понимая, что вышедший в коридор Тихон увидеть ее жест не может. А он уже по-хозяйски щелкает замками. Соня все сидела и сидела в кресле, не в силах подняться.

Жух, жух, жух – крыльями жука шуршала кровь в висках.

– Какие люди! – протянула из коридора Томочка. – И без охраны!

Жуки улетели. Соня выскочила из кресла.

– Ты чего?

Томочка стояла и бесцеремонно разглядывала Тихона, – он успел натянуть на себя майку. Его крепкие плечи. Его широкую грудь.

– Макса ищу. Как хорошо, что ты здесь! – снова уставилась она на Гладкого. – Вы после игры куда пошли?

Соня отстранила Тихона, чтобы выйти вперед – в конце концов, Тома к ней пришла. Невольно прикоснулась к горячей коже. И сразу захотелось – на колени, обнять и целовать, целовать, целовать…

– Макс сказал, что у него подготовка к лабораторной, а потому задержится в школе.

– В школе его нет. – Томочка переступила порог и стала разуваться. – В школе нет, на сотовый не отвечает. Я тебе звоню, звоню… Все как будто куда-то провалились. Чаю дашь?

– Чай – хорошая идея. – Тихон надевал рубашку, и Соня в который раз пожалела, что все так быстро закончилось. Какой леший принес эту Томку? Они с Тишей толком и не поговорили. Тихон не сказал – любит ли он. Или хотя бы лишний раз повторил, что она ему нравится. И что вообще делать дальше?

А Тихон уже шел по коридору следом за Томочкой. И уже звякали чашки и щелкала пьезозажигалка под чайником.

– Какой сегодня счет? – со скучающим видом спросила Томочка.

– Не доиграли. – Тихон расставлял чашки – он взял не бокалы, а именно чайный сервиз с блюдцами, на блюдечках уже лежали блестящие чайные ложечки. И даже был найден кекс. С шоколадной крошкой.

– Почему вы не пользуетесь электрическим чайником? – грустно тянула Томочка. – Так же быстрее.

– А так – веселее, – выдала Соня привычный ответ.

– Оглянуться не успеешь, а уже Новый год! – Томочка демонстрировала свой набор меланхолии. – А меня этот Падалкин достал. Все шлет и шлет эсэмэски.

– Я к нему больше не пойду. – Соня придвинулась к Тихону, подлезла ему под руку.

– Бесполезно… – вздохнула Томочка. – На него ничего не действует. Я после его поста такой скандал закатила, а он решил, что я влюбилась. Что делать? – И снова посмотрела на Тихона.

Не понравился Соне этот взгляд. Какой-то он был неправильный…

– Вы тут, девочки, посекретничайте. А я пойду.

Тихон отставил чашку, из которой тянул воду. Чайник, заметив его движение, свистнул, сообщая, что вскипел.

– До завтра.

Слишком просто, по-будничному, он клюнул Соню в щеку – как будто не было ни объятий, ни сумасшедших поцелуев, ни жара его тела – и пошел в коридор, на ходу натягивая свитер.

У Томочки глаза как два телевизора. Нет, два транслятора, передающих информацию в другие миры.

– Кстати, слышали? – раздался из коридора голос Тихона. – На космической станции сейчас работает космонавт Тарелкин. Почти инопланетянин.

Щелкнул замок.

– Не уходи! – опомнилась Соня.

– До завтра! – махнул рукой Тихон. И закрыл дверь.

– Ну, ты даешь! – пропела Томочка, забыв о своей грусти-печали. Теперь она была вполне себе бодра. – По ней половина класса сохнет, а она тут бразильские страсти с новеньким устраивает. Вроде бы таких новостей в газете не было.

– Каких новостей? – Соня устало опустилась на стул. Без Тихона силы быстро закончились.

– Ты узнала, он и правда уходит? – Томочка раскидала по чашкам пакетики, налила парящего кипятка, стала с остервенением топить свой, вздергивая его и глядя, как коричневая жидкость стекает обратно в чай.

Соня покачала головой. Ее пакетик безрадостно лежал на дне. Ничего его уже не могло спасти.

– А Славка – молодец! – вдруг возбужденно произнесла Томочка. – Как все повернул!

– Влюбилась? – скривилась Соня. За последнее время Тырина стало слишком много в ее жизни. Даже больше, чем физики с химией.

– Почему бы и нет? – дернула плечиком Томочка, но тут лицо ее вытянулось – звякнул сотовый. – Кто угодно, только не Падалкин! Забодал своими сообщениями.

Соня представила, как Тихон выходит из ее дома, как пересекает двор, как оказывается на улице, как идет… А кстати, куда он идет? Направо, налево? Вездесущий Тырин видел личное дело Гладкого. Уж он-то знает, где живет новенький.