Самый сердитый гном

– Не верю, сладко поешь, но…

Внезапно Каталина осеклась, она поняла, какую хитрую игру задумал маркиз. План был простым и чудовищно разрушительным. При помощи нескольких весьма несложных махинаций Норик убирал со своего пути всех сомневающихся и конкурентов, освобождал филанийскую арену политической борьбы от одряхлевших, почивших на лаврах игроков. Прежде всего начались бы эльфийско-гномьи погромы и охота за вампирами, возглавляемые, конечно же, Индорианской Церковью. Народ сплотился бы вокруг нее, а святое движение возглавил бы новый и сильный монарх, поставленный Храмом Истинной Веры и способный к решительным действиям. Естественно, им бы стал Генрих, принц крови и союзник Норика во многих сомнительных начинаниях. Прозорливый маркиз укрепил бы свое влияние в мире людей, управляя новым королем, как послушной марионеткой, и в то же время остался бы не только последним Лордом Ложи, умело подставив «детей ночи» под удар разъяренных народных масс, но и единственным вампиром на всех филанийских землях. Он истребил бы всех, даже своих прихвостней и уродцев-детей, они уже сыграли свои роли и теперь были для него бесполезной обузой.

– Кто еще в курсе плана маркиза? – на всякий случай задала вопрос Каталина.

– Не знаю, он скрытен, – простонал отец Патрик, с ужасом посматривая на острые клыки. – Правда, ходили к нему какие-то… Он с ними в винном погребе запирался и о чем-то шептался.

– О чем?

– Не знаю, – жалобно простонала жертва, почувствовав резкую боль в горле.

– О чем?! В жизни не поверю, чтобы такой пройдоха, как ты, не послал бы кого подслушать!

– Маршруты, маршруты они прорабатывали, как гномов пойти громить, чтобы толпа не просто по городу бегала, а…

– Что за люди к нему приходили, как выглядят?! – перебила отца Патрика Каталина.

– С виду сброд разбойничий, самый убогий, но… но сестра Анотия одного из них в городе видела, на Дворцовой площади. Он богато одет был, как рыцарь.

– В цветах, в чьих цветах был и был ли на нем герб какой?! – В цветах принца Генриха, – простонал священник за миг до того, как острый ноготь вампира распорол ему горло.

В голове Каталины появился план, опасный и рискованный, но способный вывести филанийских вампиров из-под смертельного удара. Не обращая внимания на все еще дрыгающее руками и ногами тело, Форквут покинула спальню священника, а через десять минут ночное небо озарило пламя пожара – это горела Миссия Единой Церкви.

Каталина окончила рассказ и опустила голову, покорно ожидая решения госпожи. Самбина не торопилась высказывать свое мнение и вдумчиво теребила кисть винограда. Время шло, напряжение росло, а желание Каталины сбежать усиливалось и усиливалось.

– Ты рассказала много интересного, твое умение добывать сведения достойно похвалы, но так и не ответила на мой вопрос: зачем ты подожгла церковь? – наконец-то произнесла Самбина, смотря на ученицу с непониманием и осуждением.

«Дура, какая же она дура! – разозлилась Форквут. – Немудрено, что клан слабеет и распадается, а Великая Ложа превратилась в регулярные посиделки немощных стариков, только и знающих, что болтать о традициях и абстрактной расстановке сил на эфемерной политической арене. Никакой конкретики, никаких реальных действий, одна болтовня! Мало того что сама превратилась в изнеженный придаток к софе, так еще и понять элементарных вещей без подсказки не может, все ей разжуй и в барский ротик положи! Дура, спесивая, обленившаяся дура! И я тоже хороша, давно пора было уйти, не пришлось бы сейчас перед графиней бисер метать!»

– Возможно, мое повествование было чересчур эмоциональным и немного сбивчивым, но позволь вкратце растолковать толкнувшие меня на такой ответственный шаг мотивы, – осторожно произнесла Каталина вслух, стараясь не задеть самолюбия хозяйки.

– Я жду. – Голос Самбины был по-прежнему невозмутим и певуч. – Но мне нужен ответ на конкретный вопрос, а не расплывчатые оправдания, прикрытые, несомненно, важными фактами. Назови причины, не растекайся мыслью!