Самый страшный зверь

– Помнишь Бруни? Он был дурачком. Совершенно безобидным дурачком. Даже мышку не мог убить, до слез жалел все живое. А ты его убил. И Фроди тоже убил. А еще ты кричал Керите, чтобы она бежала. Керита побежала, и твой приятель ее застрелил. Она тяжело умирала, ей было очень больно, а я ничем не мог ей помочь. Ты этого не видел, но уж поверь, так все и было. А когда она умерла, я дал слово, что никто из вас не уйдет за море. Вы все останетесь здесь. Так все и получилось.

Даскотелли, глядя в глаза Дирта, узрел там что-то, отчего его лицо стало белее самой чистой бересты. Вскинув секиру, он рявкнул:

– Надо уходить! Ловушка!

Патавилетти, ни на миг не усомнившись в словах воина, ухватил мага за руку и поспешно потащил вниз, к болоту:

– Бежим! Это западня!

Мексарош, несмотря на потрясение, вызванное осознанием того, что его дар отличать правду от вымысла сыграл против него, заявил почти нормальным голосом:

– Пленных не бросать. Уходим к лесу.

Патавилетти с сомнением покосился на неблизкую опушку сосняка и уточнил:

– Точно к лесу? До холма ближе.

– Да. К лесу. Что бы здесь ни таилось, оно не убивает деревья. Они живые, значит, там безопасно.

Дирт, слушая переговоры врагов, хотел было ответить, что это не факт. Ведь если лэрд Далсер не ошибался, сила, оставшаяся в этом месте, смертельно опасна для животных и птиц, но напрочь игнорирует растения. Однако едва он открыл рот, как сильнейшая оплеуха разозленного Даскотелли его прикрыла.

– Заткнись! – рявкнул убийца Фроди и Бруни.

Маг, до сих пор тщательно следивший, чтобы высокопоставленному пленнику не причиняли даже намека на вред, никак не отреагировал. Он торопливо перепрыгивал с кочки на кочку, то и дело проваливаясь в ржавую жижу, смешно придерживая края широко развевающегося одеяния.

Дирт, глядя ему в спину, облизал соленую кровь с губы и злорадно прошептал:

– Не успеете.

* * *

Мексарош никогда не жаловался на отсутствие выносливости, но и похвастаться ее избытком не мог. В небыстром темпе по нормальной дороге он мог шагать почти без устали от рассвета до заката, если не был обременен тяжелым грузом. Но магов не принято использовать в качестве носильщиков, потому он не мог припомнить ни единого случая, когда ему приходилось таскать серьезную поклажу. Да и пешком ходил не так уж часто, передвигаясь в основном верхом или даже на удобной повозке.

Лошади не очень-то любили путешествовать по морю, да и долгие передвижения по суше не планировались, и потому стойла в трюме «Татавии» остались пустыми. Однако все планы были разрушены из-за дерзкого мальчишки, который, несмотря на свое в высшей степени благородное происхождение, жил жизнью простого браконьера. И мало того что пришлось забраться пешком столь далеко от берега, теперь он был вынужден бежать сломя голову, спасая самое ценное – жизнь. И бежать не по ровной дороге, а по залитым дурной водой кочкам, по виду которых ни за что не угадать, выдержит вес тела или нет.

Вот и эта не выдержала. Мексарош с коротким криком завалился вперед, лицо при этом глубоко погрузилось в холодную, омерзительно выглядевшую жижу. Поднимаясь, он расслышал, как по равнине пронесся странный, ни на что прежде слышанное не похожий звук. Будто сказочный исполин испустил горестный громоподобный выдох.

Просыпающийся великан.

А еще Мексарош понял, что из всего отряда расслышал это он один. Ведь уши здесь ни при чем, всплеск невидимой силы может ощутить только тот, у кого имеется особый дар.

Древняя магия. Что бы ни излучало ту силу, которую он почуял еще на другой стороне холма, оно пробуждалось. Высвобождалось, преодолевая сопротивление инерции мира, туго раскручивалось подобно на совесть затянутой пружине в механических часах, начавших входить в моду при императорском дворе.

Мальчишка, будь он трижды проклят, сделал именно то, что обещал жрец дмартов и чего так боялся Патавилетти. Он завел отряд в гиблое место, не пожалев при этом никого, в том числе и самого себя. Вон, несмотря на стреноженность, скачет впереди от кочки к кочке и весело скалится, то и дело оглядываясь. Доволен, словно кот, запертый в кладовке, где хранят свежую сметану. Думает, что убил всех. Что он там кричит? Что-то про розу, море и ветер. Свихнулся, что ли?

Мексарош понял, хоть лес близок, но они не успеют. Слишком сильна неведомая магия, и слишком быстро растет ее поток. Он вспомнил останки птиц на черном камне, всех воинов ждет такая же судьба. И пленники тоже умрут, включая бесценного Дирта. Упрямый мальчишка покинет мир живых, унеся с собой тайну великих амулетов, созданных гением лэрда Далсера.

Уцелеет лишь один – Мексарош. Он не для того выбрался из грязи, чтобы закончить свои дни здесь, в ржавой воде, где даже вездесущие лягушки опасаются селиться.

Мексарош выживет. За эти дни он как следует отдохнул от того напряжения сил, которое едва не убило его дар. В тот раз он спасся от сюрприза, устроенного Далсером, спасется и сейчас, из западни, в которую угодил из-за коварства его хитрого выкормыша.