Самый сумрачный сезон Сэмюэля С

Смит. Мне понятна ваша позиция, миссис Мартин.

Миссис Мартин. Конечно понятна. Чего ж тут не понять, еще бы. (Смит тянется за крекером, но, передумав, убирает руку.) Бедная девочка, пухнет как дирижабль, кто теперь на ней женится. Могла бы выйти за Бобби Ричарса с первого этажа, — а что, он на подъеме, жили бы не хуже других. Как, по-вашему, ей теперь поступать. Думаете, мать Бобби не в курсе дела. Да весь дом в курсе, особенно с тех пор, как стало ясно, что она специально из дому выходит часом раньше, только чтобы ни с кем в лифте не встретиться. Вот что я вам скажу, мистер Смит. Энн постесняется, а я скажу. С вашими деньгами могли бы нанимать проституток. А мою дочь оставить в покое.

Смит. Весьма сожалею, миссис Мартин. Я понимаю ваши чувства, однако не думаю, что подобными высказываниями можно чем-либо помочь делу.

Миссис Мартин. Ах вы не думаете, ну ладно же, я вам кое-что еще скажу. (В дверях Энн Mартин, глаза полны слез, руки опущены, на запястьях вздувшиеся вены.)

Смит. Миссис Мартин, я не хотел бы, чтобы из-за меня портили настроение Энн.

Миссис Мартин. Ах вот как. Да у нее из-за вас не только настроение, у нее все испорчено. Вся оставшаяся жизнь. Теперь ей только и осталось, что выйти туда, на мост, где встретил смерть ее отец, и прыгнуть. Это вы сделали. Могли бы найти себе какую-нибудь дешевую потаскуху. Тысячу потаскух. (Взгляд Смита на расстроенную Энн Мартин. Она идет подать ему пальто. Смит медленно поднимается.) А вам понадобилась для этого порядочная девушка. Женатый человек, детей имеете. Вам все мало, ведь есть уже у вас жена. А это здание, которое вы воздвигли, чтобы хранить там свое мертвое тело. Я скажу вам — ничего, я вам скажу кое-что, правильно, вставайте, конечно-конечно, Энн, ну разумеется, подай ему пальто, другого от таких типов ждать не приходится, ишь ты, воспитанный, образованный, понимаете ли. (Энн Мартин вполоборота, напряженность, слезы, отстраненное молчание.) Будто мы чем-то хуже его. Подвернулась моя дочь, он ее телом попользовался в свое удовольствие да и швырнул в канаву. (Смит медленно надевает пальто.) Давайте, надевайте ваше сногсшибательное пальто и убирайтесь вон, но последнее слово будет за мной. (Подавшись вперед, не вставая с кресла.) Это я обещаю. И свой багаж не забудьте. (Смит поднимает с полу полиэтиленовый мешок.) Если хотите знать, мы тут скорее умерли бы, чем показались куда-нибудь в таком виде, да еще и с рваным полиэтиленовым мешком, это я так, чтоб вы знали. (Энн Мартин тихо сопровождает Смита к двери; миссис Мартин поливает презрением его спину.) Прощайте, скатертью дорожка. Но вы о нас еще услышите, не волнуйтесь. Приличные люди знают, как обращаться с подобными типами. (Положив руку на его плечо, Энн Мартин грустно глядит в глаза Смиту.) Пусть отправляется, доченька, не больно-то он речист. Со мной, во всяком случае. В следующий раз призадумается, прежде чем лапать приличную девушку из порядочной семьи. (Дверь закрыта, Энн Мартин поворачивается. Стоит и смотрит на умолкшую мать.)

Картина 5.

Оул-стрит, «Динамо-хаус», комната 604

Ширл

Джордж Смит

Салли Томсон

Герберт

Джордж Смит в темном костюме полулежит на своей софе, взгляд вниз, где меж его приподнятых колен виден бурливый мир середины мая. Предзакатный перезвон часов, бьет четыре. Груды корреспонденции на столе Энн Мартин. Под локтем прислоненная трость, на ногах туфли. У отворенной двери офиса Ширл поднимает руку постучаться. Колеблется, смотрит на Смита и медленно молча идет к нему. Пока ее ноги не оказываются перед его опущенными долу глазами.