Самый темный день (ЛП)

  Виктор увеличил темп до бега. Ворон сделал то же самое. Команда их видела. Они следовали. Не было никакого смысла пытаться оставаться незаметным. Он бросился через улицу. На дальнем конце лозунг на огромном рекламном щите, широко растянувшемся над банком, был нечитаем.

  Мужчины побежали. Он слышал стук их ботинок по асфальту позади. Они были в хорошей форме, быстры и полны решимости поймать или убить их, добиться успеха и получить похвалу, славу и продвижение по службе. Но его решимостью было выжить и остаться на свободе, и никакая другая потенциальная награда не могла сравниться с этой основной мотивацией. У Рейвен должно было быть такое же желание, иначе ее потребность остановить Халлека была такой же сильной.

  Они бежали под знаками, когда-то освещенными, висящими тусклыми и безжизненными. Они прошли сквозь теплое желтое свечение, лившееся из окон бара; внутри были зажжены сотни свечей, чтобы бизнес продолжал работать. Входная дверь была приоткрыта, чтобы впустить холодный воздух, противодействующий жару всего мерцающего пламени.

  Позади себя мужчины распихивали в сторону людей, которые были слишком медленны, чтобы двигаться или слишком поглощены своим существованием, чтобы заметить, что происходит. Кофейная чашка была выбита из руки женщины.

  Виктор перепрыгнул через коляску и вылетел за угол. Парень, идущий на своем родезийском риджбеке, чуть не столкнулся с Рэйвен и, когда они пробежали мимо, швырнул слова из четырех букв.

  Собака залаяла, когда их преследователи промчались через несколько секунд.

  Он бежал быстро, тяжело дыша, дыхание затуманивалось на холоде.

  Он чувствовал, что отдаляется от них. У него был темп спринтера и выносливость марафонца, подпитываемые несравненной волей к выживанию. Он мог убежать от мужчин, но не от их пуль, если бы они решили застрелить его на улице. Две ауди тоже были там, пока их не видели, но приближались. Это был только вопрос времени, когда они застрянут между ауди и преследующими их пешими мужчинами.

  На следующей улице, когда они создали достаточную дистанцию, Рэйвен остановила такси, и оно остановилось перед ними. Она сделала жест водителю — бессмысленное движение руки, но достаточное, чтобы отвлечь — и подошла к водительскому окну с открытым ртом, словно пытаясь подобрать слова или из-за языкового барьера.

  Окно опустилось, чтобы водитель мог лучше слышать. Это был худощавый индеец в тельняшке, руки и плечи были покрыты темными волосами, зубы блестели и были кривыми.

  Продолжая жестикулировать одной рукой, другой Рэйвен распахнула дверь. Водитель, отвлеченный, был слишком медленным, чтобы среагировать и предотвратить это. К тому времени, когда он понял свое затруднительное положение, Рэйвен стащила его с места и бросила на поверхность дороги.

  Она проигнорировала крики протеста мужчины и села за руль. Она захлопнула дверь. Виктор прыгнул на пассажирское сиденье.

  Мигающие огни предупредили его о приближающейся полицейской машине.

  ПЯТЬДЕСЯТ ТРИ

  Бело-голубой крейсер занесло к боковой остановке перед такси прежде, чем Рэйвен успела отъехать, заблокировав дорогу, не имея возможности разогнаться вокруг него.

  Двое полицейских вышли, быстро и плавно, бросаясь к ним с оружием наготове и взведенными, в спешке оставив водительскую и пассажирскую двери открытыми. Они кричали Виктору и Рэйвен двумя голосами, перекрывая друг друга противоречивыми командами, чтобы они замерли, подняли руки вверх, вышли из машины и оставались там, где они, блядь, были, и вообще ничего не делали.

  Виктор ждал, притворяясь испуганным, пока Рэйвен выполняла аналогичную процедуру пассивности, пока полицейский с дальнего борта крейсера кружил вокруг капота, чтобы присоединиться к его напарнику.

  Как один, они выступили вперед.

  Рейвен низко пригнулась, включила передачу заднего хода и нажала на педаль акселератора.

  Передние колеса крутились и визжали. Столб дыма от шин и дождевой воды клубился перед такси, на мгновение ослепляя двух ближайших полицейских, поэтому, когда они стреляли из пистолетов, пули летели высоко. Один проделал дыру в приподнятом знаке на крыше, разбросав осколки стекла и пластика по капоту.

  Когда такси разогналось до пятнадцати миль в час, Рейвен потянула за ручник и повернула руль, закрутив шины, вспыхивая дождевой водой, прежде чем переключиться на двигатель и ускориться. К тому времени, когда такси закончило свой визг шин — сто восемьдесят, она уже умчалась прочь. Осколки стекла и пластика от капота разлетелись по асфальту позади них.

  Двое копов бросились обратно к своей машине.

  Поверхность дороги была скользкой от дождевой воды. Шины кабины выбрасывали огромные брызги, в то время как дворники усердно работали, чтобы очистить ветровое стекло. Они промчались мимо преследующей их команды пешком. Четверо мужчин из двух Audi бессильно стояли на тротуаре, крича друг на друга и в свои наручные микрофоны. Но рядом с ментами никто не вытащил оружие для стрельбы.

  Впереди к ним несся еще один круизер, быстро мчась и лавируя между машинами на встречной полосе.