Самый темный день в году (СИ)

Колло помирал от жары. Утирал пот, смахивал капли с густых бровей, тёр набухший красным нос. Колло был первым белым, встреченным в Рошшуар, одной из столиц Афро-Азиатского Союза, вообще первым белым на Земле. Этому бровастому, жилистому, как копчёная козлятина, мужику Игер продался за жратву и крышу над головой. В Рошшуар сыпал снег, хлопали двери бара на нижних уровнях, Колло с приятелями сидел за стойкой, а у эмигранта, только спустившегося с трапа космолёта, в тот же день отдавшего сына «двум А», не было денег. Он не знал, что такое деньги – и откуда б ему знать? Менторы в клане практические навыки не оттачивали. Колло вычислил его мигом, чутьём опытного наёмника распознал и выправку, и ухватки, пристал, купил выпить. Игер глазел на пластиковую карточку в мозолистых руках Колло, забывал худую спину Сида, уходящего от интерната прочь – в снег, в чужую суету, пил и ни о чём не думал. Через полчаса они заключили контракт: еда, содержание, жильё – и беспрекословное подчинение приказам. Другие наёмники в отряде Колло получали за риск не меньше тысячи йю, наивный эмигрант вкалывал даром.

– Почему ты не явился, Игер? – Колло ненавидел его, так заметно. И совершенно неважно. – Если ты отобрал у меня «Акуну», изволь хотя бы принять обязательства как положено!

Голограмма потрескивала, норовя осыпаться, точно песок за окном. Башни «Акуны» отсюда не видать, зато от станции по проводам исправно поступает ток, значит, с покупкой всё в порядке.

– Я ничего у тебя не отбирал, – Игер плеснул апельсинового сока из нагревшегося за ночь кувшина. Вот всякая фруктовая дрянь растёт на паршивом побережье в изобилии, любой домергианин бы наизнанку вывернулся за апельсины, лимоны и прочие желтобокие вкусные шары, а их тут давят колёсами. – Ты разорился, Колло.

– Ты меня разорил! Последний заказ…

Изображение исчезло, Игер терпеливо ждал. На побережье Клёт со связью туго, Свободные территории не Сарассан и не Рош. Ненависть Колло, дела… отвлекают, верно. Ненадолго, ненадёжно, но перебивает и утрику, и ежедневную муть осознания. Сын Алари Спаны, владевшего половиной Домерге, соперничает с отставным головорезом за разорённую энергостанцию, дохлый космопорт и заказы от земных шишек, не способных справиться с конкурентами. Подмять Колло было даже не забавно, так… нужно же кормить парней, чего-то жрать самому, ну и платить за выпивку и наркоту.

– … Клёт навалится на тебя и заимеет во все дыры! – Колло возник внезапно, заблестел багровой лысиной. – Или принимай энергостанцию, мать её, или верни мне! Ты обязан снабжать Клёт и космопорт током, понял? Иначе тебя порвут! Здешние мужики не сарассанские чистоплюи, отключи их, увидишь, что случится!

– Ты-то почему волнуешься, Колло? – Игер, не торопясь, цедил сок. Спазмы пока улеглись, он сделает инъекцию, строго по рецепту Сайдора, зальёт её водкой, и можно начинать очередной муторный денёк на Земле. – Мне не нужна твоя «Акуна», неужели не догадался? И Клёт мне до звёзд, и космопорт.

– Что тебе тогда было нужно, выродок? – Колло тяжело сопел. Знал, что Игер его не убьёт, не станет мараться. – Ради чего ты меня выпотрошил?

– Да так, – Игер поднял руку, готовясь переключить канал, – скучно стало.

– «Акуна» – жизнь Клёта, – старый хрыч смотрел на него маленькими тусклыми глазками, давился слюнями и потом. Как же белые тут измельчали. – Остановишь станцию, люди передохнут с голоду!

– А мне-то что?

Он вырубил канал, швырнул стакан на пол, брызнула желтизна. Сок лучше пить холодным, ещё одна земная премудрость. Колло шутник. Пройдёт совсем немного времени, и самцы Клёта, мечтающие отыметь нового владельца «Акуны» во все дыры, будут желанным гостями в его трухлявом сарае. Исходя течкой, он мышцы надорвёт, зубы искрошит, чтобы не впустить в дом первого встречного.

– Господин Игер, мы уже в каре, – сообщил пустой серый квадрат. Димму он выдрессировал, по утрам тот никогда не включал картинку. – Едем за продовольствием?

Обращение от низшего, такое привычное дома, неимоверно раздражало. Нет здесь высших и низших! Только свора жалких предателей, фыркающая на цветных, цепляющаяся за существование. Оставив Домерге, они утратили права на собственную кровь и статус. Сайдор, заноза, сказал бы, что кровь невозможно утратить или обрести. Ни хрена Сайдор не понимал. Заботливо выведенные предками породы на планете Земля растворялись в генетическом мусоре, так золото исчезает в песке. По мнению местных, они и вовсе выродки. Колло в руки биометрическое оружие не брал, а Игер научился им пользоваться в десятилетнем возрасте, конечно, он уродец! Как иначе оправдать собственную никчёмность? Ну а мужик, способный зачать и выносить плод, для землян, неважно, чёрных, жёлтых или белых, уж точно монстр. Вероятно, в этом они даже не слишком ошибаются. Корчась в одинокой постели, Игер и сам так считал. Всякое преимущество при отсутствии выбора становится бедой.

– Господин Игер, мы опаздываем.