Самый темный секрет

- Если ты жива, значит, ты помогаешь им.- Ей не нужно было спрашивать, кому «им». И он даже не учитывал тот факт, что женщина что-то сказала. - В противном случае, они бы убили тебя сейчас.

- Да,- все, что она сказала по этому вопросу. Пусть возьмет этот ответ и решает что хочет.- Я просто хотела позвонить и сказать, что между нами все кончено. Я не хочу больше встречаться с тобой.

Амун, заметила она, был напряжен, его пальцы впились в бедра и, вероятно, оставили синяки. Он понятия не имел, что говорил Мика, не знал, почему она сказала «да» мужчине.

Тем не менее, он не вмешивался.

Он ей доверял, поняла она.

- А теперь ты послушай меня, ты, чертова сука,- вдруг зарычал Мика, и было так много ненависти в его голосе, что она на мгновение лишилась дара речи. - Ты мне скажешь, где ты, черт возьми, кто ты и что ты делаешь. Я собираюсь найти тебя и вернуть то, что принадлежит мне. Тогда я приду, перережу твое собачье горло и станцую в крови. Ты не заслуживаешь...

Щелчок. Хайди разорвала соединение, прежде чем он успел закончить ругать ее, шокированная, наконец, расстроенная, и не уверенная в случившемся.

Взгляд Амуна, наконец, встретил ее. Он не стал задавать вопросов, просто взял телефон и бросил его через плечо. Затем, не говоря ни слова, он поднял ее бедра и снял с нее трусики, притягивая к себе ее ноги по одной. Губы сжались в тонкую линию, он бросил трусики рядом с телефоном. Он переместил их тела так, как они были.

Слезы вдруг обожгли ее глаза. Как мог Мика сказать это ей? Гребаная сука. Вырезать твое собачье горло. Сука, сука, сука. Он был ее другом. Или нет?

И да, она ожидала, что Ловцы отвернутся от нее, но не так быстро. Не так яростно.

Ты что, расстроилась, потеряв его? спросил Амуна, и хотя слова были мягкими, она услышала, ярость, и даже неуверенность за ними.

- Нет,- она была тем, кто сейчас не смог бы встретиться с ним глазами. – Он… он назвал меня ужасным именем, сказал ужасные вещи.

И она не хотела, чтобы Амун думал о ней так же. Однако, он, более чем кто-то другой, имел на это право.

Как? Каким именем?

Тогда она поняла, что Амун не был в ярости раньше. Он был в ярости сейчас. Если бы Мика вошел сейчас в пещеру, Амун не задумываясь, убил бы его. - Ты думаешь что я... сука?

Нет, без колебания ответил он. Его лицо смягчилось. Я думаю ты совершенная, сладкая... моя. И еще я думаю, что он не может быть похож на меня. Он идиот.

- Правда?- она сильно терла свои повлажневшие глаза тыльной стороной ладони. - Я имею ввиду, что ты не думаешь, обо мне плохо.

Правда. Мы же вместе, сейчас и навсегда, помнишь?

- Я помню,- боль внутри нее ослабевала. Она была рядом с мужчиной, которого любила. Только это и имело значение. - Амун?

Да.

Когда она, наконец, встретила его взгляд, ее сердце екнуло. Его лицо горело, глаза прикрыты тяжелыми веками, брови сдвинуты в одну черту. Его губы были красными, словно размытыми. Неужели его кровь мчалась так же быстро, как и ее?

Прекрасная темная кожа туго обтягивала мышцы воина. Она не могла видеть его татуировку в виде бабочки, но пообещала себе в один прекрасный день проследить каждый ее дюйм языком. Между ног, его член вытянулся к краю его брюк, на головке уже показалась капля влаги. Ее рот увлажнился.

Она знала его вкус, навсегда останется зависимой от него.

-Я хочу тебя, - прошептала она.

Тогда, во имя богов, ты получишь меня.

Да. Наконец, они будут заниматься любовью. Ограничения, которое она так глупо наложила на их физические отношения, были побеждены. Но даже если бы она не поговорила с Микой, она все равно отдалась бы Амуну в эту ночь.

Такая милая, розовая,- сказал он, перемещая взгляд к ее женственности. - Уже такая влажная для меня.

Даже его слова возбуждали.

- Я ужасно хочу тебя. Здесь, везде.

Его руки скользнули по внутренней поверхности ее бедер, и он развернул пальцы, почти, но не достаточно, слегка касаясь, где она наиболее нуждалась. Нежно. Один палец, два, скользнул вверх по ее щели, и она задрожала, застонала.

Как шелк.

Она хотела эти пальцы на себе вновь, скользящие да, но медлительные тоже. Настойчивые. Она приподняла бедра, молча умоляя. Он дал ей то, чего она хотела - отчасти. Проследовал между этими пухлыми губками, и он был медлителен, но негде она так отчаянно нуждалась. Он позволил одному кончику пальца протиснуться в ее расщелину, но не глубоко. Вошел достаточно, чтобы закружить и распалить ее потребность больше.

Поиграй со своими грудями. Позволь мне увидеть, как ты их трогаешь.