Арка – богиня, которую Парис соблазнил в гареме Кроноса и поклялся спасти, после того, как Сиенна окажется в безопасности – рассказала, что есть два возможных места её заточения. Окажись Сиенна в другом месте – и её душа сгорела бы за считанные дни, а значит, она здесь. Конец истории.
– Я спровоцирую стражей, – размышляя вслух, произнёс Парис, – но не стану приводить в бешенство. Они занесут меня внутрь, чтобы приковать. Я освобожусь прежде, чем им это удастся, найду Сиенну и вместе с ней сбегу. Легко и просто.
– Я останусь здесь в дозоре. – Уильям кивнул, явно довольный своей идеей. – Если ты не вернёшься, ну, скажем, за время, которое требуется моему кондиционеру, чтобы проникнуть в кожу головы, я приду на помощь. – Он хихикнул. – Я сказал "проникнуть".
Чертовски забавно.
– Зная тебя, готов ручаться, что ты напрочь обо мне забудешь и отправишься в салон, чтобы сделать маникюр-педикюр. – Более того, Парис не был уверен, прикроет ли Зак ему спину... или вонзит в неё нож. – Поэтому, знаешь что? Ты пойдёшь со мной, а Зак постоит в дозоре.
– Видимо, ты так долго жил в Венгрии, что забыл английский язык и не понял, что я сказал. – И, сперва на французском, затем на испанском, а после – на русском, Уильям произнёс: – Я остаюсь здесь и точка. – Он запустил руку в свою иссиня-чёрную гриву и нахмурился, когда натолкнулся на препятствие.
Став мрачным, как туча, Уильям вытащил кондиционер, выдавил несколько капель на пальцы и принялся втирать кремообразную субстанцию в волосы, пока не добился желаемой гладкости.
– Я любовник, а не воин.
– Готов поспорить, ты заколол свою мать несколько секунд спустя после своего рождения. Поэтому, будь сильным и сними уже, наконец, свои девчачьи трусишки, потому что я уже всё решил. Если сейчас ты уйдёшь, я буду преследовать тебя до конца твоих дней, соблазняя каждую женщину, которую ты возжелаешь.
Повисла долгая пауза, полная ярости, такой же холодной, как снег Захариила.
– Ладно, – наконец пробормотал Уильям. – Я пойду с тобой, но только потому, что нуждаюсь в хорошей кардио-тренировке.
Парис быстро охлопал себя сверху донизу. Все клинки в ножнах. Визуальный осмотр пистолетов подтвердил, что они сняты с предохранителей.
– Ты же знаешь, пулями горгулий не убить, – сказал Уильям. – Они лишь ещё больше их разозлят.
– Плевать. Пули помогут выиграть несколько секунд, а иногда именно этого не хватает, чтобы вернуться домой с победой.
Уильям похлопал Париса по плечу, отчего демон Разврата забился в восторженных конвульсиях.
– Прежде чем мы это сделаем, ответь на один вопрос. И не лги. Это слишком важно.
Внутренности Париса скрутило узлом.
– Ты, случайно, не собираешься просить, чтобы я поцеловал тебя на удачу или для силы, или что там нужно твоему секс-демону?
О, это заслуживает настоящей признательности.
– Значит, нет? – переспросил Уильям.
Парис поиграл желваками.
– Давай я помогу тебя спуститься со скалы на мост. – Без всякого предупреждения он столкнул Уильяма с края. Кажется, он услышал удаляющееся
Всплеск.
Демон Разврата ахнул от негодования.
– Не совсем красивый поступок, – заметил Захариил, однако в его глазах блеснуло что-то, чего Парис не замечал в них раньше – что-то вроде веселья.
– Каков план? – Спросил его Парис.
– Лишь время покажет.
– Ты же подождёшь здесь?
– Возможно.
Ладно. Парис зажал в зубах клинок и заскользил вниз по острым камням, а загадочные, уклончивые ответы ангела ещё звучали у него в голове. Кожа на руках повелителя быстро разодралась на лоскуты. Лианы, выползшие из щелей, поползли к нему, пытаясь обвиться вокруг запястий и лодыжек. Повиснув на одной руке, Парис задержался достаточно надолго, чтобы перерезать ближайший зелёный стебель.
А также перерезал ещё одну лиану, подползшую к нему. Но чёрт, они были повсюду. Один отросток обвился вокруг его руки, которую Парис использовал, чтобы держать равновесие. Его сердце бешено колотилось от страха... и предвкушения. Он взглянул вниз, на мост. Другого пути нет.
Парис обрезал державшую его лозу, оттолкнулся ногами от камней и прыгнул. Рухнув на мост, он и ушиб задницу и выбил весь воздух из лёгких.
Внезапно над ним навис Уильям, сердитый, рычащий, весь в крови, в заляпанной грязью, порванной одежде.
– Ты хоть представляешь. Сколько прядей волос. Я потерял. Пока летел вниз?
– Математика никогда не была моей сильной стороной, но сказал бы... много.
Пронзительно голубые глаза пылали угрозой.
– Ты жестокий, страдающий садизмом ублюдок! Моим волосам требуется нежная, любящая забота, а ты... ты... Проклятье! Да я людей за меньшее убивал.