Самый темный вечер в году

Золотистые ретриверы — не сторожевые псы, а учитывая их добрые сердца и радость, которую они получают от жизни, ретривер скорее гавкнет, чем укусит, скорее лизнет руку, чем гавкнет. Несмотря на внушительные размеры, они любят поласкаться, являясь собаками, думают, что они почти что люди, и практически в каждом человеке видят друга, который в любой момент криком «Пошли!» может позвать их навстречу необыкновенным приключениям.

Тем не менее зубы у них грозные, и они всегда готовы защитить семью и дом.

Эми предположила, что любой незваный гость, способный убедить трех взрослых ретриверов не лаять, скорее всего, друг, а не враг, или никому не может причинить вреда. Однако к гостиной она приближалась с любопытством и толикой осторожности.

Когда Эми откликнулась на мольбу Джанет Брокман о помощи, она не оставила Этель и Фреда в темном доме. Настольная лампа горела в спальне, бронзовый торшер — в гостиной.

Теперь же в коридоре горела лампа под потолком, да и в гостиной стало светлее, чем при ее уходе.

Миновав открытую дверь в спальню, Эми через арку прошла в гостиную и не нашла незваного гостя, только трех радостных собак.

Как и положено ретриверу, попадающему в новое место, Никки все обнюхивала, знакомясь с непривычными запахами, кружила между креслами и диванами, обследуя территорию, отмечая для себя наиболее уютные углы.

Раздуваясь от гордости за собственный дом, Фред и Этель следовали за новенькой, останавливаясь, чтобы уделить внимание тому, что заметила она, словно ее стараниями бунгало и для них вновь обрело новизну.

Принюхиваясь, улыбаясь, урча от удовольствия, виляя хвостами, новая девочка и два старожила проскочили мимо Эми.

К тому времени, когда она повернулась, они уже исчезли в ее спальне. Мгновением раньше там горела только настольная лампа. Теперь же вспыхнула люстра.

— Детки?

Одинаковые, покрытые овчиной собачьи лежанки занимали два угла спальни.

Когда Эми переступала порог, Никки катнула носом теннисный мяч. Фред схватил его на ходу. Никки понюхала, но не взяла синего плюшевого зайца, поэтому его подхватила Этель.

В спальне и примыкающей к ней ванной комнате незваного гостя тоже не оказалось, а к тому времени, когда Эми, следуя за собаками, вошла в кабинет, четвертую и последнюю комнату в доме, потолочная лампа горела и там.

Фред уронил мяч, Этель бросила на ковер кролика, а Никки решила не присваивать себе носки Эми, которые вытащила из ниши между тумбами письменного стола.

Неторопливо, скребя когтями по дереву, задевая хвостами все, что попадалось на пути, собаки вернулись в коридор, а потом на кухню.

В недоумении Эми подошла к единственному окну в кабинете, обнаружила, что оно закрыто на шпингалет. Прежде чем выйти в коридор, посмотрела на настенный выключатель, нажала на нижнюю половину, на верхнюю, снова на нижнюю, выключая, включая, снова выключая лампу под потолком.

Постояла в коридоре, прислушиваясь, как собаки жадно лакают воду из мисок, стоящих на кухне.

В спальне Эми тоже проверила окна. Все закрыты на шпингалеты, как и окно в ванной.

Она заглянула в чулан. Никаких привидений.

Передняя дверь заперта на врезной замок, закрыта на цепочку.

Не вызвали подозрений и окна в гостиной. Ранней осенью камин не топили, и перекрывавшие дымоход задвижки гарантировали, что никакой злобный Санта-Клаус, не вовремя забредший в Калифорнию, не мог спуститься по трубе и затеять эту игру с потолочными лампами.

Выходя из гостиной, она оставила зажженным только торшер. В конце коридора оглянулась, но гремлины люстру не зажгли.

На кухне Эми обнаружила, что все три золотистых ретривера лежат вокруг холодильника, с поднятыми головами, настороже. Переводили взгляд с нее на холодильник, снова на нее.

— Что? — спросила Эми. — Вы думаете, что пора перекусить… или намекаете, что в холодильнике я найду салатницу с отрубленной головой?

Глава 12

Огонь наполняет тихую ночь клубами дыма, порывы теплого ветра шевелят волосы Харроу, но умирают в нескольких ярдах позади него.

Люди, которые спят в доме, если, конечно, там есть люди, для Харроу — полнейшие незнакомцы. Они ничего ему не сделали. Ничего не сделали и для него.

А потому совершенно ему безразличны.

Он не знает, значат ли они что-либо для Лунной девушки. Она их точно не знает, но какое-то значение они для нее имеют. Они — нечто большее, чем лекарство от скуки. Ему интересно, как воспринимает их она.

Но при всем своем любопытстве он не спрашивает. Не сомневается, что ему спокойнее, если она думает, что он полностью ее понимает, если уверена, что они одного поля ягоды.

Пламя уже полностью охватило заднее крыльцо, начинает подниматься выше переднего, лижет фасад.

Руки Лунной девушки в карманах черной кожаной куртки. Лицо бесстрастное. В глазах нет ничего, кроме отраженного огня.

Как и она, Харроу держит под жестким контролем тело и разум, но, в отличие от нее, не дает свободы и эмоциям. Это три признака здоровой психики.

Скука — состояние разума, близкое к эмоции. Возможно, эмоция, к которой чаще всего приводит скука, зовется отчаянием.