Самый темный вечер в году

Вечером Эми почитала и легла спать в половине одиннадцатого, как обычно, в своей спальне.

— Может, мне сесть за руль? — с переднего пассажирского сиденья спросил Брайан. В голосе слышалась нежность.

Они миновали мост «Золотые ворота» и продолжили путь на север по автостраде 101.

Густой туман, едва не поглотивший мост, рассеивался по мере того, как трасса уходила от океана.

— Нет, — она покачала головой. — Мне так лучше, есть во что вцепиться руками.

В ту зимнюю ночь ее разбудил ветер, не завываниями и свистом, а нестройным звоном ветровых колокольчиков, которые висели на балконе большой спальни.

Эми посмотрела на выходящее на запад окно, ожидая увидеть пляшущие снежинки, но за окном царствовала темнота, снег не падал.

Хотя звон колокольчиков обычно ласкал слух, на этот раз что-то встревожило Эми. Впервые на ее памяти ветер показывал себя плохим музыкантом.

Когда же она окончательно проснулась, интуиция подсказала, что разбудил ее не звон колокольчиков, а какой-то другой звук. Она села, отбросила одеяло.

В отдельном домике жили Джеймс и Эллен Эвери. Они поддерживали в поместье идеальный порядок, следили за тем, чтобы хозяева ни в чем не знали нужды. Джеймс был мастером на все руки и очень ответственно относился к своим обязанностям.

В одном из крыльев особняка находились комнаты Лисбет, горничной, и Каролины, няни.

Каждую ночь в доме включалась охранная система. При попытке выбить окно или взломать дверь взвыла бы сирена, и Джеймс Эвери тут же бы прибежал.

Тем не менее тревога не отпускала Эми, и она поднялась с кровати, застыла рядом.

Напрягла слух, прося ветер хоть на несколько мгновений угомониться, чтобы прекратился перезвон колокольчиков.

Лампа на прикроватном столике могла включаться вполнакала. Эми нашла соответствующий выключатель, нажала, спальню залил тусклый свет.

Несколькими неделями раньше она совершила поступок, который тогда казался импульсивным, лишним, глупым. Из-за убийства с особой жестокостью, истории о котором заполнили страницы газет и не сходили с экрана телевизора, купила пистолет и взяла несколько уроков, чтобы научиться им пользоваться.

Нет. Не из-за убийства, которое освещали информационные выпуски.

То был самообман, позволяющий по-прежнему верить, что в ее жизни наступила черная полоса, но она не катится под откос.

Если бы она боялась убийц-незнакомцев, которые могли ворваться в дом, то сказала бы кому-нибудь, уж Джеймсу Эвери точно, о покупке пистолета и о взятых уроках. И хранила бы оружие в ящике прикроватного столика, где могла легко до него дотянуться… и где его могла увидеть служанка. Не прятала бы в сумочке, которой не пользовалась, в глубине ящика комода, где лежали сумочки.

С ощущением, что она не в реальном мире, а во сне, в тусклом свете, который едва позволял разглядеть мебель, она добралась до комода и достала сумочку, служившую кобурой.

Когда Эми отворачивалась от комода, она услышала, как едва слышно скрипнула дверная ручка, ахнула, увидев, как он входит в комнату, его глаза светились в сумраке, словно лед на камне в лунном свете. Майкл. Который находился в Аргентине по делам и собирался вернуться только через шесть дней.

Он не произнес ни слова, она — тоже, потому что обстоятельства, глаза и усмешка яснее ясного говорили о его намерениях.

Действовал он быстро и жестко. Ударил Эми, и ее отбросило назад, ручки ящиков комода вдавились в спину. Но она крепко держала сумочку.

Ударил второй раз, кулаком, целил в лицо, но попал в голову, и Эми упала на колени. Но крепко держала сумочку.

Схватив за волосы, Майкл рывком поднял Эми на ноги. Охваченная ужасом, боли она не чувствовала.

Вот тогда Эми увидела нож, увидела, какой он большой.

Майкл еще не собирался пустить его в ход, крутанул волосы, чтобы повернуть ее, и она повернулась, как беспомощная кукла.

Когда Майкл оттолкнул ее, она споткнулась и упала, едва не ударившись головой о туалетный столик. Но крепко держала сумочку.

Дернула за «молнию», сунула руку внутрь, перекатилась на спину и дважды, как ее и учили, нажала на спусковой крючок[37].

Пуля что-то разбила, в Майкла не попала, но он в шоке отпрянул от нее.

Эми выстрелила вновь, он побежал и уже в дверном проеме между спальней и коридором вскрикнул от боли, потому что третья пуля все-таки настигла его. Пошатнулся, но не упал, а потом исчез.

В самозащите и защите безвинных убийство — не преступление, колебания аморальны, трусость — единственный грех.

Она последовала за ним, в уверенности, что рана не смертельная, с твердым намерением следующей пулей отправить его на тот свет.

В коридор падал свет из комнаты Никки.

В часах сердца Эми заводной ключ ужаса так сильно затянул пружину, что та лопнула, и с губ сорвался молчаливый крик, словно она внезапно перенеслась в безвоздушный мир. Вакуум возник в легких, вакуум окружал ее.

Держа пистолет перед собой обеими руками, она вошла в комнату Никки, но Майкла там не было.

Он побывал там раньше, и увиденное было столь жутким, что Эми отбросило назад, а от горя она едва не приставила пистолет ко рту, чтобы проглотить четвертую пулю.