Самый тёмный вечер в году

— Я исходила из того же, когда думала, брать ли с собой пистолет. Решила, что он мне не потребуется. И тем не менее держу в руке.

Он кивнул.

— Давай развернёмся.

— Нет.

— Ты только что сказала…

— Что-то здесь есть. Какая-то закономерность. Я потеряла дочь, и ты потерял дочь. Моя ушла навсегда. Твоя — нет, но может уйти. Скоро.

Никки заскулила, как бы подчёркивая важность последнего произнесённого Эми слова.

— Но они хотят, чтобы мы её забрали, — возразил Брайан.

— Что-то человеку дано увидеть, что-то — нет. В ту ночь Майкл оказался не в Аргентине, а в Коннектикуте, и я этого не знала. Охранную систему вроде бы включили, но, как выяснилось, имелась возможность её нейтрализовать.

Туман клубился вокруг, превращаясь в мифических чудовищ.

— Богатый жених Ванессы ждёт с документами, с подписанным чеком на крупную сумму, — продолжала Эми. — Но мы его не видели и не слышали. Может, его и не существует.

— Мы согласились в том, что в её истории есть рациональное зерно.

— Сейчас закономерность выглядит чётче. В Коннектикуте я только думала о том, чтобы завести себе золотистого ретривера. Если б у меня была собака, она бы предупредила о появлении незваного гостя, спасла нас.

Словно в подтверждение её слов, Никки зарычала.

— Теперь у нас есть золотистый ретривер. И не просто ретривер.

— Это точно, не просто. Она… особенная.

— Мне позвонила умершая монахиня.

— Это как-то связано с Марко и его слепой собакой?

— Собака не слепая. Я говорила себе: «Это сон». Но понимала, что это не так. Сестра Хасинта велела рассказать тебе о моей девочке, о том, как я её потеряла.

— Нет. Ванесса ждёт нас через несколько минут. Туманом можно объяснить короткую задержку, но не долгую. У меня предчувствие чего-то плохого, Брайан.

— Хорошо, я понял, вернёмся на шоссе, вызовем копов.

— Да. Это заразительно.

— По правде говоря, предчувствие это не отпускало меня всю дорогу.

— Ты не говорила об этом.

— Потому что это, возможно, наш единственный шанс найти твою дочь. Поехали.

Аморфная белая масса чуть расступалась перед ними, чтобы тут же сомкнуться за бампером «Экспедишн», укрывая от их глаз окружающий мир.

— Если тут что-то нечисто и Ванесса поймёт, что мы это почувствовали, она убьёт Надежду.

— С чего ты это взяла?

— Интуиция. Закономерность. Слова Терезы.

— Терезы?

— Она сказала матери, что собаку всегда звали Никки. Всегда.

Из глубины тумана выступили силуэты деревьев, едва просматривающиеся в белизне, страшные, доисторические… потом исчезли…

— Мы с тобой навсегда будем вместе, Брайан. Ведь так?

— Господи, я на это надеюсь. Именно этого я и хочу.

— Если это так, а Надежда — твоя дочь, то она и моя. Наша дочь. Я не смогла спасти свою девочку. Тогда не смогла, — голос у неё дрогнул, но она не замолчала: — Но двумя днями раньше я её спасла.

— Эми?..

— Я её спасла, и теперь она помогает нам спасти Надежду.

Он остановил машину.

— Эми, ты хочешь сказать…

— Поехали, — пистолет она держала двумя руками, наготове. Ладони были сухими. — Что бы я ни хотела сказать, нам дали второй шанс. Если мы потерпим неудачу, все круги ада окажутся недостаточно глубокими, чтобы воздать нам по заслугам.

Туман ещё был молочно-белым, но считанные минуты оставались до прихода сумерек, и он уже готовился к тому, чтобы примерить к себе все оттенки серого, от самого светлого до переходящего в чёрный.

— Значит, все сначала, — вздохнул Брайан.

— Что?

— Тащусь за тобой в те места, где к горлу приставляют монтировку, и приходится запрыгивать на стол.

Глава 62

«Будто десять тысяч людей шептались вдали».

Привалившись спиной к шершавому стволу сосны, Билли призывал море к молчанию, но море не уважило Билли.

Это чёртова аналогия не просто изменила его восприятие шума прибоя, но и принялась убеждать, что эти десять тысяч людей шептали его имя.

Все любили Билли. Способность вызвать к себе тёплые чувства он считал своим главным достоинством. Но десять тысяч людей, затаившихся в тумане, собравшихся на берегу, шептали его имя безо всякого дружелюбия. В их голосах слышалась злость, враждебность, нетерпение.

Он не знал, чего им так хочется, и отказывался думать об этом, потому что они были не людьми, черт бы их побрал, а волнами.

Что ему требовалось, так это найти другую аналогию, которая переключит его заклинивший мозг на более приятный образ.

«Приглушённый туманом прибой звучал, будто…»

«Приглушённый туманом прибой звучал, будто…»

Конденсирующийся туман смочил редеющие волосы, каплями собирался на лице. Всего лишь, конденсат — не холодный пот.

«Приглушённый туманом прибой звучал, будто десять тысяч друзей Билли шептались о том, какой он славный парень».

Отвратительно. Возможно, у него и кризис среднего возраста, но он прежний Билли, крутой парень, забавный парень, парень, которому открыласт истина истин: в жизни — все прах, кроме твоего стремления заполучить то, что ты хочешь.