Самый жаркий день лета

— Если совсем буквально, это противоестественные красные отметины на внутренней оболочке желудка. Когда смотришь на них через микроскоп, видно, что в этих местах слизистая желудка разрушена. Учитывая специфичность и характер повреждений, можно утверждать, что тело пострадавшего находилось в состоянии серьезнейшего физиологического стресса.

— Сколько именно стрессовых язв вы обнаружили в случае Макса?

— Множество.

— Сколько это — «множество»?

Бо тяжело вздохнул.

— Десять или двадцать, но конкретное число не имеет значения, поскольку наличие даже одной язвы говорит о том же самом. Двадцать пятен не означают двадцатикратного стресса; существенно само наличие таких язв, будь их одна, двадцать или сто. Это ясно говорит о том, что ребенок находился в тяжелейшем стрессе.

Кларе явно нравилось, что доктор наконец начал терять терпение.

— Стрессовые язвы всегда вызваны только воздействием высоких температур?

— Нет, они не имеют специфики.

— То есть их могло вызвать какое-либо заболевание?

— Теоретически да, но эти язвы были свежими. Они появились не за день и не за неделю до происшествия, а ровно в то утро.

— Но откуда мы можем знать, что они вызваны не заболеванием?

Бо злобно раздул ноздри.

— Мы проводим стандартный набор анализов на наличие у детей инфекций или воспалительных процессов. Изучаем кровь, мочу, слюну, срезы тканей. Ни один из анализов не показал признаков какого-либо заболевания.

Клара вооружилась новым листом бумаги.

— В отчете вы пишете, что в процессе проведения стандартного набора анализов обнаружили в крови ребенка следы прометазина. Это соответствует истине?

— Да.

— Прометазин используется для лечения аллергии, бессонницы и морской болезни, верно?

— Да.

— Это не навело вас на размышления?

— Нет. Отец Макса подтвердил в полиции, что давал сыну прометазин утром. Если вы посмотрите медицинскую карту ребенка, то обнаружите, что препарат был прописан врачом месяцем ранее, чтобы купировать проявления сенной лихорадки.

— Но ведь прометазин — сильнодействующий препарат. Он не слишком опасен для детей?

— Зависит от ребенка.

— Прометазин может вызвать сонливость?

— Да.

— А пониженное кровяное давление?

— Насколько я знаю, оно указано в списке возможных побочных эффектов.

— А пониженное кровяное давление может привести к отказу внутренних органов?

— В особо тяжелых случаях — да.

— Так возможно ли, что к смерти Макса привел прометазин?

Бо нахмурился.

— Симптоматика была бы немного другой.

— Но вы согласны с утверждением, что отец Макса утром дал ему препарат, который может привести к отказу внутренних органов?

— Мальчика убило не это.

— Но теоретически могло убить и это?

— Теоретически нас может убить великое множество вещей: упавшая с неба наковальня, например. Но в нашем случае причина смерти была иная.

Клара холодно на него посмотрела:

— Вы меня на посмешище выставить вздумали, доктор?

Атмосфера в зале сгустилась. Бо понял, что привычка разговаривать с женщинами свысока отнимет у него симпатии присяжных.

— Прошу прощения.

Клара важно кивнула, будто каждый день расправлялась таким образом с тысячью грубиянов.

— Извинения приняты. — Она повернулась к судье Уоррену: — У меня нет больше вопросов к свидетелю, ваша честь. — Адвокат проследовала к своему месту и уселась без тени улыбки на лице.

* * *

Ясмин и Эндрю молча залезли в машину. Ясмин по привычке глянула на заднее сиденье — мышечная память материнства еще действовала. Странно, что им, родителям, не отвели особое место в зале суда. Она ожидала, что с ними будут вести себя обходительно. но в родителях даже будто бы не видели жертв. Напротив, считали лишь рядовыми свидетелями, оставив им возможность лишь взирать на происходящее с публичной галереи. Ясмин считала, что уже прошла похожий путь с потерей первого ребенка и может ориентироваться в происходящем, но судебная система действовала по иному сценарию, нежели медицинская. С Тоби она исполняла роль самозваного эксперта и в разговорах сыпала прогнозами и профилактикой. Быть родителем больного ребенка — особая культура: громкие слова сочувствия и еще более громкие советы, даже своеобразное чувство соперничества на тему того, кто испытывает больше страданий. Но под всем этим наносным мусором лежало сочувствие. Входило это в их обязанности или нет, но усталые доктора и медсестры также играли роль наставников, психотерапевтов и пасторов. Закон в сравнении с ними был безжалостен. Ясмин отнюдь не хотела, чтобы с ней нянчились — ее вообще бесило сюсюканье, с которым принято разговаривать с безутешными родителями, — но она вправе была ожидать более мягкого обращения, хотя бы элементарной защиты от жестокости судебной системы. После услышанного сегодня даже простая дорога домой требовала героического хладнокровия.