Самый жаркий день (СИ)

[2] Сисара — ханаанский военачальник на службе царя Иавина, воевавшего с евреями. В Библии описывается, что его войско, включавшее в себя 900 колесниц, было разгромлено небольшой армией израильского полководца Варака, сам Сисара бежал и укрылся в одном из шатров союзных евреям кенеян, где женщина по имени Иаиль напоила его молоком, укрыла, а когда ханаанец уснул, приставила к его виску кол от шатра и ударом молотка пронзила череп насквозь.

[3] Уильям Гершель был одним из ведущих астрономов своего времени, во многом продвинувшим эту науку, но в самом деле верил в существование жизни на Солнце.

Глава 27

Еще четыре дня штурмов. Выматывающих, громких. Казалось, что все вокруг пропиталось запахом сгоревшего пороха, крови и пота. Вчера погиб капитан Вилков, так и не успевший жениться на юной Яэль. Девочка почернела от горя, и я долго утешала ее, гладя по волосам, целуя дорожки слез, плакала вместе с несчастной и обещала, что не брошу бедняжку в этом городе одну. Приходил дядя несостоявшейся невесты со словами, мол, согласен забрать непутевую отступницу обратно, но был выгнан мной взашей. Было понятно, что жизни тут ей не дадут никакой.

— Мне надо принять Христа, — сказала Яэль.

— Жених твой мертв, надо ли?

— Я обещала и ему, и Господу.

Отец Михаил, узнав об этом, тяжело вздохнул, но обряд провел в тот же вечер. И даже допустил меня присутствовать. После третьего омовения и наречения он вручил новообращенной православной серебряный крестик. Яэль страстно прижала его к губам и расплакалась вновь.

— Ну, полно те, дочь моя, полно. Горе твое велико, но Христос возрадовался спасенной душе твоей. Будь крепка в вере и не посрами память раба Божьего Николая. Хоть и не стал он тебе мужем, но готов был принять заботу и дать защиту. А пока тебя графиня не бросит, — иерей поглядел на меня, а я взглядом и выражением лица изобразила возмущение: как будто может быть иначе.

— Сделаю из нее даму всем на зависть.

— Тяжело жидовочке, даже крещеной, придется, — вздохнул священник.

— Плевать. При мне если будет, никто слова не скажет.

Это было вчера. А сегодня все закрутилось настолько жестоко, что стало понятно: судьба наша повисла на волоске.

Мухаммед Рахим-хан нашел все же подкрепления, и свежие войска хивинцев ринулись на приступ. Эти солдаты еще не пролили свою кровь и не принимали русскую армию, как безжалостную машину, способную уничтожить любого врага. Многие приметили, что неоднократно получившие по зубам узбеки в атаку бегут уже не шибко рьяно, а вот отступают с превеликим удовольствием. Новые же кинулись, словно дикие звери.

Их, конечно, встретили, как всегда, стеной свинца и стали. Вот только скоро битва вновь закипела у подножия баррикады, и Смрадный мешок затопило людское море. Я услышала доклады, что в других местах опять появились лестницы, и бой кипит уже по всей стене. Тимофей, как всегда, разместил меня на крыше высокого дома саженях в ста от укреплений, и вся картина сражения была как на ладони. Было очевидно, что сейчас оно кардинально отличается от того, к чему все уже привыкли.

Свежие войска хан бросил вперед остальных, а «старички» их подперли в проломе, так что отступить у авангарда никакой возможности не осталось. Ужасный ход по отношению к своим солдатам, но, нельзя не признать, что эффективный. Если кто и разворачивался для бегства, то встречал лишь ожесточенное сопротивление своих уже более опытных в этой осаде товарищей, и ему ничего не оставалось делать кроме как лезть на русские штыки. Перед баррикадой образовался настоящий завал из мертвых тел, по нему и лезли вперед узбекские воины.

— Кажется, мой черед пришел, — пробормотала я, и даже Тимофей не посмел возразить.

Потому что схватки завязались уже на самом гребне баррикады, и их становилось все больше. Мы бегом спустились вниз, а затем время для меня словно растянулось.

Каждый мой шаг давался так, словно я брела погруженная в воду, но и люди вокруг двигались медленно и плавно. У этого удивительного явления была и положительная сторона: слова молитвы в голове у меня произносились в привычном ритме, и на каждую секунду их было кратно больше, чем можно было бы прочесть в обычной ситуации. И сила Света обрушивалась на мою душу нескончаемым потоком.

Револьвер в ладони ощутимо нагрелся, дрожал, требуя выпустить через него силу.

Не помня себя, я осознала реальность только на самом верху баррикады. Женскую фигуру в мужском мундире увидели все — и соратники, и враги. Первые постарались прикрыть, вторые как осатанели. Наверное, в мою сторону полетело все, что могло причинить вред жизни: редкие стрелы, камни, даже сабля. Сразу три рядовых сомкнулись передо мной, один из них упал, зажимая рану в животе, а я же оттолкнула своих защитников. В этот момент сама вера моя говорила о том, что ни один снаряд не притронется к коже. Пространство словно искажалось в шаге от меня, отводя смертоносные предметы. А я выстрелила в первый раз.

— Гкрха-а-а!!! — вырвалось из горла.

На мгновенье даже шум битвы стих. Волна паники затопила Смрадную яму, люди в ней покачнулись назад.