Самый желанный любовник Лондона

Леди Лайонел оживилась. Она ощущала запах новой сплетни в воздухе, и это стало бы справедливой платой за его просьбу. Чэннинг продолжал:

– Боюсь, я обидел ее вчера вечером после игры в карты, и не хочу, чтобы она до конца праздника чувствовала себя неловко. – Это было правдивое и безопасное признание, которое не выставило бы Алину в плохом свете. Как член «Лиги», он поклялся соблюдать осторожность, даже если Алина этого не хотела.

Леди Лайонел улыбнулась:

– В таком случае, думаю, можно сделать исключение. – Она приблизилась к деревянной стойке около стены и вывалила на нее карточки с аккуратно написанными именами. Чэннинг помогал ей искать среди них карточку Алины.

– Я не очень хорошо знаю графиню, – начала леди Лайонел. – И как ей живется после возвращения в Англию?

Леди пыталась разнюхать какие-нибудь подробности из жизни Алины и выяснить, насколько близко он знаком с графиней. Однако Чэннинг был слишком сообразительным игроком, чтобы попасться на эту удочку.

– Полагаю, ей живется неплохо, ведь, в конце концов, она у вас в гостях. – Леди Лайонел должна была воспринять его слова как комплимент. – Ах, я нашел ее карточку. – Чэннинг схватил листок бумаги. – Тысяча благодарностей, леди Лайонел.

Теперь ему лишь оставалось дождаться, когда появится Алина.

Она спустилась только к одиннадцати. Но Чэннинг и не ожидал увидеть ее раньше. Алина не любила плотно завтракать и обожала понежиться в постели. Она выпила чашку горячего шоколада и съела тост у себя в комнате, а затем занялась своим туалетом, прежде чем появиться перед гостями. Ее появление всегда стоило того, чтобы ждать. Она спустилась по лестнице в прогулочном платье цвета морской пены, в кожаных ботинках в тон платью. В руке она держала соломенную шляпку, чтобы укрыться от солнца, но пока ее платиновые волосы были выставлены на всеобщее обозрение. Селеста наверняка провозилась большую часть утра, чтобы соорудить эту, казавшуюся слегка небрежной, прическу. У любого мужчины при взгляде на нее возникало непреодолимое желание распустить по плечам эти чудесные локоны.

Леди Лайонел приглашала джентльменов выбирать себе пару. Чэннинг пробрался к Алине сквозь праздно разгуливающую толпу гостей прежде, чем она успела подойти к Роланду Сеймуру. Принеся ей извинения, он намеревался выяснить, что за сделку она надеялась заключить с этим типом, пока дела не зашли слишком далеко.

– Графиня, выяснилось, что мы с вами партнеры в предстоящей игре. – Он галантно поклонился, и Алина в ответ смерила его грозным взглядом.

– Не сомневаюсь, что ты все это подстроил, – холодно откликнулась она.

Чэннинг весело улыбнулся:

– Конечно. Вы здесь лучшая партнерша, а я непременно хочу выиграть. Приз – какое-то украшение. Больше мне ничего не удалось вытянуть из леди Лайонел. – Он взглянул на ее шею, туда, где сходились ее изящные ключицы. Если бы они остались наедине, он непременно прикоснулся бы к ней, но сновавшие вокруг люди не давали ему возможности сделать столь откровенный жест.

Она смерила его пристальным взглядом сияющих, как два синих самоцвета, глаз. Однако в них не было ни капли обиды.

– Неужели ты считаешь, что каким-то украшением можно загладить свою вину? Неужели ты можешь швырнуть мне красивую безделушку и я все сразу забуду? Это огромное заблуждение, кроме того, мы еще ничего не выиграли. – Возможно, она вспомнила те времена, когда ей вместо извинений преподносили драгоценности?

– Нет, я собирался извиниться и надеялся на прощение. – До него донесся голос леди Лайонел, объясняющей правила «охоты за яйцами». Он увлек Алину в сторону подальше от посторонних ушей. – Я прошу прощения за вчерашний вечер. С моей стороны это было просто отвратительно.

Она вскинула светлую бровь:

– И это все? И ты не станешь оправдываться и объяснять, почему вел себя отвратительно?

Она пыталась раззадорить его. Чэннинг скрестил руки на груди и улыбнулся, отказываясь принять вызов.

– Ты такая негодница! – Он понимал, что она имеет в виду извинение, после которого обязательно следует «но», и мог бы добавить: «Мне жаль, что я вел себя отвратительно, но ты сама вынудила меня на это своей несговорчивостью».

– Ведь так обычно извиняются все мужчины, правда? – едко заметила она.

– Я – не все мужчины, – спокойно возразил Чэннинг, но неожиданно почувствовал острое возбуждение, глядя в ее сверкающие глаза и слушая слова, слетающие с ее острого язычка, которому она могла бы найти лучшее применение, чем препираться с ним в холле леди Лайонел. – Не надо изображать передо мной упрямую девчонку, Алина. Ты меня знаешь.

– Да, и потому не доверяю твоим извинениям. – Она постучала себя по подбородку изящным пальчиком с безупречным маникюром. – И мне не дает покоя мысль, для чего тебе понадобились все эти извинения.

Теперь игра приобрела несколько иной оборот, и каждый из них пытался взять первенство в этом соблазнительном поддразнивании.

Чэннинг уперся рукой в стену, и, прижавшись к ней всем телом, слегка коснулся губами ее уха, решив рискнуть.