Сан-Андреас

— О боже! Доктор Сингх. — Он несколько секунд его осматривал, а потом выпрямился. — И надо же такому случиться с чудесным врачом, с таким врачом, как доктор Сингх.

— Как я понимаю, доктор, вы не ожидали чего-то другого?

— Нет, не ожидал. Должно было произойти либо это, либо что-то вроде этого. — Он быстро проверил раненых, лежавших на своих постелях, покачал головой и отвернулся. — Всё равно такое спокойно воспринимать нельзя.

Ясно, что он имел в виду доктора Сингха.

— Согласен, — произнёс Маккиннон, кивая головой. — Не хочу казаться бессердечным, доктор, но что поделаешь, если слова звучат именно так... Вам больше не нужны эти люди? Я говорю, конечно, не о вскрытии.

— О господи! Нет, не нужны. Смерть наступила практически мгновенно. Контузия. Если это может служить каким-то утешением, они умерли, даже не сознавая этого. — Он помолчал. — Вы можете просмотреть их одежду, боцман. Может, там остались какие-нибудь документы.

— Вы имеете в виду бумаги с фамилиями, датами рождения и тому подобное? Да, сэр?

— Да. Мне придется выписывать свидетельства о смерти.

— Я прослежу за этим.

— Благодарю вас, боцман. — Синклер попытался улыбнуться, но это ему не удалось. — Как всегда, самую грязную работу я оставляю вам.

С этими словами он вышел из палаты, довольный тем, что может уйти.

Боцман повернулся к Джемисону.

— Могу я на время позаимствовать у вас Маккриммона, сэр?

— Конечно.

— Маккриммон, отыщите Керрана и Трента. Скажите им, что произошло. Керран знает, каких размеров необходимо брать парусину.

— А иглы и нить, боцман?

— Керран по специальности изготовитель парусов, так что предоставьте всё ему. Можете также передать ему, что здесь необходимо провести уборку.

— Уборку? — произнёс Джемисон, когда Маккриммон вышел. — Это же мерзкая работа. Почему-то вы, Маккиннон, всегда беретесь за самую грязную работу. Честно говоря, я даже не представляю, как вы можете её осуществлять. Если происходит что-то ужасное или надо сделать что-то неприятное, вы всегда вызываетесь первым.

— На сей раз нет. Первым, сэр, придется быть вам. Надо сообщить о том, что произошло, капитану, а затем — Паттерсону. Но самое худшее — хуже и не придумаешь — кто-то должен сказать об этом медицинскому персоналу, а вот этого, откровенно говоря, мне бы совершенно не хотелось делать.

— Девушки. Господи, я как-то даже не подумал об этом. Да, сообщать им об этом я тоже не хотел бы. Боцман, а не думаете ли вы, учитывая, что вы их хорошо знаете...

— Нет, не думаю, сэр, — едва улыбнувшись, ответил Маккиннон. — Разумеется, как офицер, вы же не станете посылать к подчиненным кого-нибудь другого, если вы сами в состоянии сделать это.

— К подчиненным! Ну, это уж чересчур! Очень хорошо. Надеюсь, больше не будет разговоров о том, что я якобы увиливаю от своих обязанностей, но с данного момента мне вас стало меньше жаль.

— Прекрасно, сэр. И вот ещё что: когда вы здесь закончите с уборкой, пусть ваши люди заделают дыру в шпангоуте. Я думаю, что они уже навострились это делать.

— Конечно. Будем надеяться, что это последняя заплата.

Джемисон вышел, а Маккиннон от нечего делать стал смотреть по сторонам. Его внимание в одном из углов палаты привлекла довольно большая деревянная коробка, и то только потому, что от взрыва её крышка несколько съехала в сторону. Не без труда боцман открыл крышку и несколько секунд просматривал содержимое коробки. Он закрыл крышку и, подняв кувалду, осторожно поставил коробку на место. Прямо на крышке большими красными буквами было выведены слова: «ОСТАНОВКА СЕРДЦА».

Маккиннон тяжело опустился за обеденный стол, за которым, как будто так и следовало ожидать, сидели пострадавшие сестра и сиделка — с таким видом, как будто они только что встали с постели, а на самом деле поставленные на ноги сестрой Марией и сиделкой Айрис; лейтенант Ульбрихт, совершенно позабывший, что был на волосок от смерти, и по существу вернувшийся к прежнему состоянию, что выразилось в том, что он уселся меж двух девушек. Синклер, Паттерсон и Джемисон устроились за круглой боковиной стола. Маккиннон задумчиво посмотрел на Ульбрихта, а затем обратился к доктору Синклеру:

— Не хочу ставить под сомнение вашу профессиональную компетентность, но лейтенант уже здоров и может вставать и ходить?

— Моя компетентность никого не интересует. — По всему было видно, что доктор Синклер всё ещё не отошел от шока, вызванного смертью его коллеги. — Лейтенант, так же как сестра Моррисон и сиделка Магнуссон, совершенно не управляем и не подчиняется никаким указаниям. Возможно, эти трое считают своё поведение проявлением свободы личности. Лейтенант Ульбрихт, если уж на то пошло, вне всякой опасности. То, что с ним произошло, даже нельзя назвать ранением. Просто оторвало кусок кожи, вот и все.

— Тогда, лейтенант, вы наверняка не будете возражать, если я ещё раз воспользуюсь вами как специалистом по навигации, которой мы не занимались с прошлой ночи.