Сан-Антонио в гостях у МАКов

Мак Шаршиш, загипнотизированный моим командирским голосом, набирает номер шерифа. Через некоторое время он кладет трубку и говорит: «Занято».

Мы ждем. Он набирает снова. На этот раз на другом конце отвечают.

— Мак Валенокс? — спрашивает Мак Шаршиш.

— Везучий! — острит Берю.

Шеф винокурни делает краткое сообщение. Тот что-то долго рассказывает ему, и Мак Шаршиш просит минутку подождать. Прикрыв рукой трубку, он говорит мне в изумлении:

— Ему только что звонила Синтия. Поэтому телефон был занят. Она попросила его срочно приехать в замок, чтобы арестовать ее жениха, который совершил безумный поступок!

Долби, бедный Долби, издает протяжный стон и падает в рабочее кресло Мак Шаршиша. Он закрывает лицо руками, не в силах сдержать рыдания.

— Ну-ну, Фил, — сочувствую я ему, — крепитесь. Бабы не стоят наших слез!

ГЛАВА XVIII,

в которой давно пора закругляться...

Трио, состоящее из Долби, Мак Шаршиша и Хагграванта, поднимается на крыльцо, а мы с Берюрье скрываемся в тени парка.

Когда они входят внутрь, я делаю Берю знак следовать за мной.

Шагающий Берю производит звук коровы, которая мочится на ходу, так как его шмотки продолжают истекать виски.

Мы проникаем в холл и подходим к двери гостиной. Оттуда слышны рыдания.

— О, Филипп, — причитает Синтия, — как я могла допустить это?! Это все из-за меня! Если бы не моя слабость к этому проклятому французу...

— Вы действительно виноваты, Синтия, — вмешивается фальшивая старуха Мак Херрел. — После такого скандала вам остается только уединиться в монастыре...

Пауза. Вздохи, ахи, рыдания.

— Ну и падаль! — шепчет мне на ухо Берю.

Я вежливо прошу его заткнуться. За дверью Синтия, продолжая всхлипывать, спрашивает:

— Как это произошло, Фил?

По молчанию сэра Долби я догадываюсь, что его нервы на пределе и, если я срочно не вмешаюсь, то он прикончит кого-нибудь на самом деле.

И тогда я торжественно появляюсь в зале. Увидев меня, Синтия зеленеет, а у тетушки Дафни начинают трястись руки, хотя старость здесь ни при чем.

— Совсем не так, как вы думаете, моя ненаглядная.

— Не-е-ет, не-е-ет, — блеет кроткая заблудшая овечка.

За этим следует триумфальный выход доблестного Берюрье. Его появление повергает обеих дам в полное оцепенение. Он становится в центре гостиной, чихает, вытирает нос, украшенный длинным золотистым сталактитом, и заявляет:

— Ну что, попались, шалавы?

— А вот эта фемина мне кажется особенной, — говорю я.

С этими словами подхожу к креслу-каталке тетушки Дафни, цепляю его за спинку и опрокидываю. Калека оказывается на полу в пене шуршащих юбок.

— Это уж слишком, комиссар! — пытается образумить меня сэр-аристократ Постоянс Хаггравант.

Вместо того чтобы извиниться перед старушкой, я поднимаю ее за седалище. Любопытно: она вдруг сама встает на свои смычки.

— Видишь, Стив, — насмешливо говорю я, — я помог тебе сэкономить, теперь тебе не нужно ехать в Баньер-де-Пятигорск за чудесным исцелением!

Ряженая старуха вытаскивает из-за корсажа парабеллум, что было бы естественным в руках парашютиста или в устах беллетриста, но не у старой леди.

Я ожидал чего-нибудь подобного, поэтому не даю навести пистолет на меня. Захват, замок, удар ногой! Оружие летит через весь зал, затем приходит очередь парика и наконец — платья, под которым надета мужская майка, скрывающая грудь атлета.

— Знакомьтесь, господа, Стив Марроу, — объявляю я.

Представив, я вырубаю его апперкотом, лучшим в моей жизни. Затем отрываю кусок от его корсажа и, смочив его виски пятизвездочный Мак Херрел (урожденный маршал Спотыкач), снимаю косметику. Появляется тип лет тридцати.

— Я представляю вам убийцу Дафни Мак Херрел и еще одного месье, который, если мне не изменяют мои дедуктивные способности, был парнем из американской бригады по борьбе с наркотиками: я прав, Синтия?

Она падает в просторное кресло. Ее ноздри трепещут, глаза почти вылезли из орбит. И все же она подтверждает.

— Тот парень в бочке — мой коллега. Мы начали это дело, держа в руках каждый свой конец цепочки. В его руках было начало, в моих - конец. Он спускался, я поднимался. Мы встретились слишком поздно для него. Это Марроу убил его, не так ли?

Она закрывает глаза в знак согласия.

— Место погребения подобрано со вкусом. А расквась-парти в тупике той ночью, тоже подвиг Марроу?

Снова согласие. Я подхожу к Синтии и смотрю ей в глаза.

— В Ницце вы совершили безумство, Стив и вы, Синтия. Настолько безумное, что оно смогло продолжаться два года.

— Объяснитесь, — умоляет сэр Долби.

Я смотрю на Берю, который только что выписал Марроу удар штиблетом в челюсть, бикоз экс-комедиант начал подавать признаки жизни.

Этот Берю умеет вести себя в обществе! Даже в высшем свете, скажите, что это не так.