Сан Феличе. Книга 2

Элеонора Фонсека Пиментель, чье имя уже не раз произносилось нами, и всегда с восторгом, вызываемым добродетелью и уважением, возбуждаемым страданием, женщина тридцати — тридцати пяти лет, скорее приятной, чем красивой наружности, была высока ростом, хорошо сложена, с черными глазами, как и подобает неаполитанке испанского происхождения; движения ее были величественны и полны достоинства, как если бы она была ожившей античной статуей. Элеонора Фонсека Пиментель была одновременно поэтом, музыкантом и политиком. Она совмещала в себе таланты баронессы де Сталь, Дельфины Ге и г-жи Ролан.

В поэзии она соперничала с Метастазио; в музыке — с Чимарозой, в политике — с Марио Пагано.

В эту минуту она читала патриотическую оду Винченцо Монти, которую Чимароза положил на музыку.

Винченцо Монти, человек сорока пяти лет, был соперником Альфиери; он превосходил его гармонией стиха, поэтичностью и изяществом слога. В молодости он служил секретарем у глупого и алчного князя Браски, племянника папы Пия VI, в целях обогащения которого папа поддерживал скандальный процесс Лепри. Монти написал три трагедии — "Аристодем", "Гай Гракх" и "Манфреди" — и "Бассвилиану", поэму в четырех песнях на смерть Бассвиля. Позднее Монти стал секретарем Директории Цизальпинской республики, профессором красноречия в Париже и изящной словесности в Милане. Он только что сочинил слова "Итальянской марсельезы" — к ним Чимароза написал музыку, — и эти слова Элеонора Пиментель читала сейчас с восторгом, ибо они отвечали ее чувствам, были ее словами.

Доменико Чимароза, сидевший перед фортепьяно, по клавишам которого рассеянно скользили его пальцы, был рожден в тот же год, что и Монти. Но никогда еще два человека не отличались так один от другого, по крайней мере физически, как эти двое — поэт и музыкант. Монти был высок и худощав — Чимароза толст и низкоросл. У Монти были живые острые глаза, у близорукого Чимарозы — глаза навыкате и без выражения; тогда как по одному виду Монти можно было сказать, что это человек выдающийся, ничто, напротив, не выдавало в Чимарозе гениальности, которой он был одарен, и когда произносилось его имя, едва можно было поверить, что этот человек в девятнадцать лет начал свою карьеру, по плодовитости и успеху равнявшуюся карьере Россини.

Другая группа гостей, наиболее замечательная после этой, впрочем, превосходившей всех, как Аполлон и музы превосходят других обитателей "Парнаса" Титона дю Тилле, состояла из трех женщин и двух мужчин.

То были самые безупречные женщины Неаполя: герцогиня Фуско, в чьем салоне сейчас собралось большое общество (мы знаем ее давно как самую лучшую, задушевную подругу Луизы), герцогиня де Пополи и герцогиня де Кассано.

Когда женщины не одарены от природы каким-нибудь выдающимся талантом, как Ангелика Кауфман в живописи, г-жа де Сталь в политике, Жорж Санд в литературе, наилучшая похвала, с какою можно отозваться о них — это сказать, что они целомудренные супруги и безупречные матери семейств.

"Domum mansit, lanam fecit" ("Она хранила дом и пряла шерсть"), — говорили древние, и этим сказано все.

Итак, в своем отзыве о герцогине Фуско, герцогине де Пополи и герцогине де Кассано мы ограничимся только что высказанной похвалой.

Что же касается старшего и наиболее примечательного из мужчин этой группы, то мы остановимся на нем более подробно.

Этому человеку на вид казалось лет около шестидесяти; он носил костюм XVIII века во всей его безупречности — оболоты, шелковые чулки, башмаки с пряжками, широко скроенный камзол — словом, классический наряд Жан Жака Руссо — и если не парик, то во всяком случае пудреные волосы. Его взгляды, весьма либеральные и весьма передовые, не имели влияния на его внешность.

Этот был Марио Пагано, один из самых выдающихся адвокатов не только Неаполя, но и всей Европы.

Он родился в Бриенце, маленькой деревеньке провинции Базиликата, и был учеником знаменитого Дженовези, впервые открывшего неаполитанцам в своих трудах политические горизонты, доселе им неведомые. Он был также близким другом Гаэтано Филанджери, автора "Науки законодательства". Руководимый этими двумя людьми, Пагано стал одним из светочей закона.