Сан Феличе. Книга 2

Я получил этот приказ сегодня в полдень; в четыре тридцать преступник был переправлен на борт "Минервы " и помещен в корабельной часовне, а в пять часов пополудни приговор был приведен в исполнение согласно полученному приказу.

Выполняя свой долг, я спешу сделать Вам это сообщение и честь имею оставаться

Вашего преосвященства преданнейшим слугою.

Граф фон Турн".

Ошеломленный Руффо дважды перечел последнюю фразу. Было ли это сообщение выполнением долга или попросту издевательством?

Во всяком случае, это был вызов.

Руффо усмотрел в нем оскорбление.

Ведь лишь он один в качестве главного наместника, только он, как alter ego короля, имел право решать вопрос о жизни и смерти подданных Королевства обеих Сицилий. Как же получилось, что этот незваный гость, этот чужак-англичанин в порту Неаполя, на глазах у него, кардинала, несомненно желая ему досадить, — после того как он нарушил договор о капитуляции, посредством недостойной честного солдата уловки поставив под прицел корабельных орудий тартаны с пленниками, — обрек смерти, да еще такой позорной, неаполитанского князя, человека, превосходящего его знатностью и равного по рангу?

Кто облек этого самозванного судью такою властью?

Как бы то ни было, поскольку такие права были даны другому лицу, собственная власть его, кардинала, оказывалась недействительной.

Правда, на Искье понастроили виселиц, но он, Руффо, не имел отношения к островам. Он не отвоевывал островов, как отвоевал Неаполь: их захватили англичане. Он не заключал договоров с островами. Наконец, Спецьяле, палач Прочиды, был сицилийским судьей, которого послал король, и, следовательно, выносил приговоры законно, от имени монарха.

Но Нельсон, подданный его британского величества Георга III, — как мог он судить и приговаривать именем его сицилийского величества Фердинанда IV?

Руффо уронил голову на руки. Все эти мысли в один миг, кипя и сталкиваясь, пронеслись у него в мозгу; но, наконец, решение было принято. Он схватил перо и написал следующее письмо:

"Его Величеству королю Обеих Сицилии.

Государь!

Дело восстановления Вашего Величества на престоле завершено, и я благодарю за это Господа Бога.

Но восстановление сие явилось следствием великих трудов и долгих усилий.

Причины, побудившие меня взять в одну руку крест, а в другую меч, более не существует.

Вследствие этого я могу и — скажу более — должен возвратиться в ту безвестность, из коей вышел лишь в убеждении, что послужу промыслу Божию, и в надежде, что буду полезен моему королю.

К тому же ослабление моих сил, телесных и духовных, принудило бы меня к таковому шагу, если бы даже меня не принуждало к нему веление совести.

Посему несть имею покорнейше просить Ваше Величество соблаговолить принять мою отставку.

Остаюсь с глубочайшим почтением, и пр.

Ф. кардинал Руффо".

Не успело уйти в Палермо это письмо, отправленное с верным человеком, кому дано было право в случае необходимости реквизировать первую встречную лодку, чтобы добраться до Сицилии, как кардинал получил распоряжение опубликовать ноту Нельсона; в ней английский адмирал давал двадцать четыре часа республиканцам, проживающим в городе, и сорок восемь часов проживающим в окрестностях Неаполя на то, чтобы явиться с повинной и сдаться на милость короля Фердинанда.

С первого же взгляда кардинал узнал ноту, которую он однажды уже отказался печатать. Как и все выходившее из-под пера английского адмирала, этот документ был отмечен печатью грубости и насилия.

Читая бумагу и видя, какую власть присвоил себе Нельсон, кардинал подумал, что хорошо сделал, послав прошение об отставке.

Но 3 июля он получил письмо от королевы, извещавшее, что в отставке ему отказано.

"Я получила и с великим интересом и глубочайшим вниманием прочитала весьма рассудительное послание Вашего преосвященства от 29 июня.