Сан-Феличе. Книга вторая

Неожиданно над головами тех, кто остался в саду, в третий раз прозвучал тот же революционный призыв. Стало ясно, что кричавший прячется в ветвях великолепного дуба, закрывавшего своей тенью чуть ли не треть сада.

Все глаза обратились к дереву, напряженно всматриваясь в листву. Наконец на одной ветке лаццарони заметили взгромоздившегося на нее, как на жердочку клетки, попугая герцогини Фуско, ученика Николино и Веласко; в суматохе он вылетел в сад и с испугу не нашел ничего лучшего, как выкрикивать патриотический лозунг, которому научили его два республиканца.

Напрасно бедная птица обнаружила свое присутствие и свои политические убеждения: лучше бы попугаю скрыть и то и другое. Как только его обнаружили и признали в нем виновника суматохи, на него уставились дула санфедистских ружей; прогремел залп, и птица упала, пробитая тремя пулями.

Это немного утешило лаццарони в их неудаче: по крайней мере, они хоть с кем-то посчитались. Правда, птица не человек, но некоторые люди так походят на говорящих птиц!

Свершив эту казнь, они вспомнили о святом Януарии, которого Донато все еще волочил за собою на веревке, и, поскольку они находились в двух шагах от залива, несколько лаццарони прыгнули в лодку и вышли в открытое море, а там Донато, не один раз окунув святого в воду, под вопли и улюлюканье отпустил веревку, так что святой Януарий, решив, должно быть, что не время показывать чудеса, вместо того чтобы всплыть на поверхность, то ли от бессилия, то ли из презрения к небесному блаженству погрузился в бездну морскую и исчез в ней.

CLVI. ПОСЛАНЕЦ

С высоты крепостных башен Кастель Нуово Луиза Сан Феличе и Сальвато, на чью руку она опиралась, могли видеть все, что происходило в Доме-под-пальмой и в доме герцогини Фуско.

Луиза не понимала, откуда взялось это нашествие и какова его цель. Но читатель помнит, что герцогиня отказалась последовать за подругой в Кастель Нуово и сказала, что лучше останется дома, а если ей будет угрожать серьезная опасность, у нее имеется способ бежать.

Судя по движению, происходившему в Мерджеллине, опасность была серьезной, но Луиза надеялась, что герцогине удалось скрыться.

Она очень испугалась, когда внезапно услышала выстрелы, ведь ей в голову не приходило, что целились в попугая.

В это время какой-то человек, одетый как крестьянин из Абруцци, тронул Сальвато за плечо; тот обернулся и радостно вскрикнул.

Он узнал патриота, которого посылал к своему отцу.

— Видел ты его? — живо спросил Сальвато.

— Да, ваше превосходительство, — отвечал посланец.

— Что ты ему сказал?

— Ничего. Я передал ему ваше письмо.

— Что он сказал тебе?

— Ничего. Он передал мне вот эти три бусины из своих. четок.

— Хорошо. Что я могу сделать для тебя?

— Предоставить мне как можно больше возможностей служить Республике, а когда все рухнет, дать умереть за нее.

— Как тебя зовут?

— Мое скромное имя вам ничего не скажет. Я даже не неаполитанец, хотя и прожил десять лет в Абруцци; но я гражданин того пока еще безвестного Града, который станет когда-нибудь столицей всего человечества.

Сальвато поглядел на него с удивлением.

— По крайней мере, оставайся с нами, — сказал он.

— Таковы мое желание и мой долг, — был ответ. Сальвато протянул неизвестному руку; он понимал, что такому человеку нельзя предлагать иной награды.

Посланец вошел в форт, а Сальвато вернулся к Луизе.

— Вижу по твоему лицу, что есть добрые вести, возлюбленный мой Сальвато! — промолвила Луиза.

— Да, этот человек и вправду принес мне добрую весть.

— Этот человек?

— Взгляни на эти три бусины из четок.

— Вижу. И что же?

— Эти бусины говорят о том, что нас отныне стерегут преданное сердце и непреклонная воля и, какая бы нам ни грозила опасность, не следует отчаиваться.

— Кто же прислал этот талисман, кто столь счастлив, что внушает тебе такое доверие?

— Человек, одаривший меня любовью, равной той любви, что я питаю к тебе, — мой отец.

И Сальвато, имевший уже случай, как читатель, может быть, помнит, поговорить с Луизой о своей матери, впервые рассказал ей ужасное предание о своем рождении — то, что он рассказывал шести заговорщикам в вечер своего появления во дворце королевы Джованны.

Сальвато уже заканчивал свою повесть, когда внимание его привлекли маневры английского фрегата «Sea-Horse», которым, как было сказано выше, командовал капитан Болл. Фрегат этот, стоявший на якоре против военной гавани, описывал теперь широкий полукруг перед Кастель Нуово и Кастель делл'Ово, приближаясь к Мерджеллине, то есть как раз к тому месту, где лаццарони, спустившиеся с Вомеро, творили только что описанную расправу в Доме-под-пальмой и в особняке герцогини Фуско.

Когда молодой человек поглядел в подзорную трубу, ему показалось, будто англичане выгрузили четыре пушки крупного калибра и выставили батарею у Виллы — в месте, известном под названием Тюильри.

Через два часа в конце Кьяйи началась сильная канонада и ядра стали впиваться в стены Кастель делл'Ово.