Сан Мариона

Зурган, напрягаясь, обратился к старику, медленно выговаривая чужие трудные слова:

- Реки, отьче, камо вои русьскеи идаше... грады...

- Не трудись, ворон, - усмехнулся в седую бороду старик, - я знаю язык булгар, он схож с вашим. А градов в той стороне много богатых, да не про вас они. Рать вас встретит неисчислимая... туда уже несутся гонцы на свежих конях. Так и передай старшему вашему.

- Как звать тебя, старик? - отрывисто спросил Урсулларх.

- Ведун.

- Ты можешь провидеть будущее?

- Могу.

- Вернусь ли я в степь?

- Вернешься, но другим.

- Приду ли я сюда вновь?

- Нет.

- Скажи, старик, ты останешься в живых после нашего разговора?

- Нет.

- Ты прав, старик! Сильные и бесстрашные делают, что захотят. Твое будущее сейчас зависит от меня, и я докажу тебе это...

В это время подвели молодого руса. Он был похож на старика, такой же светлоглазый, бородатый, наверное, сын. И смотрел так же бестрепетно.

- Мы застали его в хижине-кузне, - объяснил воин, - он держал вот этот меч и что-то говорил над ним, потом кинулся на нас, мы арканом свалили его на землю...

- Почему ты не убежал вместе с другими? - обратился Урсулларх к молодому русу.

- Горн его был зажжен. Ему хотелось доковать меч, - ответил старик, взглянув на виновато опустившего голову сына и, переведя взгляд на Урсулларха, пристально посмотрел хазарину в глаза, потом, не отрывая светлого, завораживающе-прозрачного взгляда, неожиданно шагнул к жеребцу Урсулларха, погладил его по шелковистой подрагивающей коже. Жеребец присмирел под чужой рукой. И все хазары, окружившие пленников и предводителя, онемев от изумления, увидели, что Урсулларх покачнулся в седле, могучие плечи его обвисли, он, слепо цепляясь рукой за гриву, вяло сполз с жеребца, расстегнул пряжку шлема, снял его с головы. Шлем упал на траву.

Хазарин носит в себе готовность повиновения с детства, с того времени, как осознает, что его ведут к неизвестной ему цели великого нескончаемого похода, не имеющего ни начала, ни конца. Поэтому воины, не смея помешать вождю, в недоумении только сдвинулись плотнее, когда Урсулларх, сняв с себя кожаную перевязь, сонно вытащил меч из ножен и подал старику. Что-то не просто тревожное, а пугающее происходило на глазах воинов, но они, не смея ничего предпринять, смотрели во все глаза, как старик принял меч и, держа жеребца на поводу, медленно повел его к молодому русу.

И в это время из леса позади воинов вырвался одинокий всадник, громко крича и бешено нахлестывая потного коня, влетел в толпу, плеткой расчищая себе путь, пробиваясь к Урсулларху, он кричал:

- Русы! Русы! В лесу русы!

- Проклятый колдун! - взревел Зурган, бросаясь к старику. Тот в молодости, видно, был славным богатырем. Легко отбив удар меча Зургана, отбросив плечом преградившую ему путь лошадь вместе с седоком, старик возник перед вялым безоружным Урсуллархом. Два меча взлетели одновременно. Урсулларх отпрянул. Меч Зургана обрушился на седую голову старика. Но и вождь хазар упал, зажимая ладонями рассеченное лицо. Заунывно и протяжно пропел рог, объявляя сбор. В утреннем солнечном свете мелькнула над лугом из сумрачного ельника стрела, еще одна. Потом стрелы полетели гуще. Вскрикнув, упал хазарин. Раскинув руки, медленно завалился на стременах другой. Метались по кругу лошади без седоков. Хазары, едва успев посадить на жеребца раненного предводителя и прихватив с собой молодого руса, сбились в плотную стаю. Проревел команду Зурган, указав на редкое березовое мелколесье. А из ельника высыпали пешие воины-русы. Заблестели в лучах поднявшегося солнца червленые щиты, словно луг расцвел алыми маками. Хазары, завывая, прикрывшись щитами, пустили лошадей вскачь. Русы не успели окружить луг плотным заслоном. Хазары прорубились. Они неслись по березовому редколесью, нахлестывая плетками коней, и огромное утреннее солнце неслось вслед за ними, мелькая меж ветвей. Со свирепым карканьем срывались с вершин сосен громадные вороны и мчались за степняками, мелькая, подобно черным молниям в утренних лучах...

- ...А потом мы пошли на алан в предгорья... - вспоминал темнолицый седой Зурган, протягивая зябнувшие руки к костру.

- Мы пробились через племена алан, как меч проходит сквозь живое тело! - шумно дышал Урсулларх, и огромный шрам на лице его багровел. - А мой меч с того времени рубит раньше, чем взгляд противника коснется моего лица! Хар-ра! С того времени я понял, что лучше опередить врага!..

- Да, да! О, ты - гордость Хазарии! - говорил Зурган. - Но и Суграй гордость Хазарии!

30. ДИКИЙ ЧЕЛОВЕК

Пастухи, пасущие свои отары на отделенных горных лугах, часто, особенно в предзимние дни, слышали крики, напоминающие зов: "Уе-ху-у-у...", а иногда видели и самого дикого человека, с ловкостью снежного барса карабкающегося по обрывистым кручам. Иногда пастухи замечали, что уеху украдкой следит за ними с вершины утеса. Встреча с диким человеком, по поверью, приносила несчастье.