Санара. Книга 1

(Blue Stahli — Corner (Justin Lassen Remix))

Аид с самого утра пребывал в мрачном расположении духа, и это само по себе было скверно. В те редкие дни, когда его разум подергивала «чернота», решения судьи становились жестокими, крайне болезненными для других, а его чертова хламида делалась душной и тяжелой, как мешок из-под мокрого цемента. Это добавляло бал к злости.

— На сегодня трое, — торопился успеть с ним в ногу новый помощник, имени которого Аид не знал. — Кендрик Златоног — пират, осужден за грабеж трех судов, название декки (*шхуны — здесь и далее прим. автора) Арана…

— Зачем? — прервал одним словом.

— Что… зачем? — сбился помощник.

— Зачем мне знать название его декки?

— Э-э-э…

Пахло чадящей смолой факелов, плесенью влажных стен и морским бризом, пролетающим сквозь бойницы длинного коридора. Судья шагал быстро, потому что покончить с преступниками сегодня желал как можно скорее — ему нужно снять напряжение, иначе чернота захлестнет. Он прожил на этом свете не одну дюжину лет, а эффективного метода борьбы с собственной темной стороной пока не нашел.

— Второй: сводник и «крыса» Отто Йенаус, осужден за пособничество разбойным шайкам и содержание подпольного борделя в южном порту, предварительно приговорен к трем годам…

— Третий?

— Третья. — Юнец старался быть с Верховным Судьей почтительным, таблички в руках менял быстро, читал бегло. — Ида Тулани, семьдесят четыре года, задержана за проведение запрещенного ритуального обряда с использованием крови животного. В прошлом причастна к серии подобных же, требуется дополнительное дознание.

У Санары дернулось веко. Он терпеть не мог «заговорщиц», они зачастую по хладнокровности превосходили серийных убийц, и смотреть им в глаза, все равно, что разглядывать помойную яму. Хорошо или плохо, что одна из таких попалась ему сегодня, когда он под влиянием грозового облака?

До конца коридора, где располагалась камера — следственный изолятор, еще оставалось добрых метров двадцать, а ор надзирателя, требующего признание, гулом отражался от стен.

— Или ты говоришь, где спрятал награбленное… — удар; чей-то стон, плевок на пол, — или Судья прикажет тебя повесить! Жить хочешь? Или сдохнуть?!

Еще один удар, после еще.

Тяжелую дверь к своим троим «подопечным» Санара открыл, поморщившись.

При его появлении разом притихли все: и заключенные, и надзиратели. Последние поспешно отступили к двери, как предписывал протокол, чтобы в поле зрения Судьи не попадало отвлекающих факторов. Собственно, его взгляда даже «свои» боялись настолько, что для возможности ретироваться подальше им не требовалось никакое предписание.

Тишина. Зловонная вонь из угла; несмелый звон цепей — мускулистый бородач потер ушибленную руку.

Его Санара «просветил» первым. Прищурился, приковал к себе взглядом, выхватил чужое сознание рентгеном. Итак, Кендрик Златоног, в прошлом Кендрик Исуду, обедневший рыбак. В пиратство подался из-за обиды на жизнь, привлекся мыслью о легких деньгах. Благодаря зычному голосу и мускулистому телосложению быстро выбился в лидеры, собрал команду, начал грабить. Уровень агрессии: сорок шесть, раскаяния — восемнадцать. Хоть не бессовестный.

Второй «клиент» — грязный и тощий, с прядями жидких вьющихся волос, свисающих вдоль узкого носатого лица — тот самый Отто — сводник и «крыса». Агрессии почти нет, но нет и раскаяния. Хитер и изворотлив, как старый лис…

— Может, отпустишь бабушку домой, милок?

— К Верховному Судье можно обращаться только «ваше почтение», карга! — рыкнул из-за спины надзиратель, но Аид, призывая к спокойствию, поднял руку.

— Подойди, — приказал коротко.

— Ноги не те, чтобы бегать, — ворчала Ида-заговорщица, поднимаясь, — хоть бы руку подал… Да и негоже пожилую женщину в тюрьме-то держать, не находишь?

Ее старое тряпье всего за сутки успело пропахнуть мочой — из следственной камеры без разрешения Аида никого не выпускали даже в туалет. Что в дополнение являлось неплохим средством давления на психику, выворачивающим мышление большинства за сутки наизнанку. Ему же приходилось терпеть.

Она шла к нему и щерилась, уверенная, что вскоре отправится домой.

— За что взяли-то? Ну, шептала стишок на погоду, али запрещается? Дождик-то не лишний, всходы лучше пойдут…

Рот щербатый, а бесцветные глаза бездушные, притворно-добрые, в глубине пустые. Седые длинные, причесанные пятерней волосы, лицо улыбчивое, но отталкивающее.

— Смотри на меня, — Санара уже заранее знал, что сейчас увидит то, что ему не понравится, но уклониться от выполнения собственных обязанностей не мог, да сегодня и не желал от них уклоняться.

— Смотрю, только чего смотреть-то?

Она не боялась его. И никого другого — ни черта, ни Бога, — потому что первое, что он вычислил, приковав ее взгляд к своему, это уровень скрытой агрессии в девяносто один процент — максимальный, какой он когда-либо читал за все годы работы.