Санаторий

Плечи Элин напрягаются – ее снова охватывает чувство вины.

Он прав.

Она должна остаться с Уиллом. Это самое меньшее, что она может сделать после всего произошедшего, но побуждение сделать то, что подсказывает чутье, слишком сильно.

– Когда я ушла, он по-прежнему спал. Спокойно проспал всю ночь. Сара прислала сообщение, сказала, что через минуту зайдет его проведать, а это… не займет много времени.

Она морщится от собственных слов.

Это же просто оправдание, самое примитивное и эгоистичное.

– Ты уверена?

Айзек натягивает через голову свитер.

– Да. Раз Марго решила заняться мной, значит, это еще не конец. Она хотела убрать меня с дороги, потому что задумала что-то еще.

Айзек переводит взгляд на окно:

– Я все-таки думаю, что тебе стоит с этим повременить. По прогнозу, сегодня погода должна улучшиться. Может, полиция сумеет до нас добраться.

– Не похоже.

Элин смотрит в окно. Там по-прежнему темнота, но фонари снаружи освещают падающий с неба снег – огромные толстые хлопья.

– Мы не можем ждать. Судя по тому, как Марго разговаривала, для нее это личное. Это месть.

Взгляд Айзека блуждает по комнате и останавливается на кресле.

Через подлокотник небрежно переброшен Лорин кожаный пиджак.

В лице Айзека что-то меняется.

Он быстро и решительно кивает:

– Ладно. Давай сходим туда.

В его глазах сверкает не только гнев. Это что-то более первобытное и мрачное, глубоко личное.

79

Теперь в генераторной горит свет. Под резким неоновым сиянием комната выглядит по-другому – стерильной, а гудящее оборудование просто безликое, а не зловещее. Айзек пробирается между оборудованием впереди Элин.

– Она набросилась на Уилла в дальнем конце комнаты, верно?

– Да. Мы как раз были там.

Еще несколько метров, и Элин видит кровь. Кровь Уилла. Она с содроганием подходит ближе.

На плитах пола тянутся красные полосы в том месте, где поднимали Уилла. Слабые кровавые отпечатки ног постепенно бледнеют и исчезают.

Элин заставляет себя дышать глубже.

– Если что-то упало, то оно обязательно должно быть где-то здесь.

Она обшаривает глазами пол в щелях между громоздкой аппаратурой.

– Что-нибудь видишь?

Айзек подходит ближе к ней:

– Пока ничего.

Элин разочарованно кусает губы. Никакого намека на тот звук, который она слышала – тихий хлопок и шорох, как будто что-то скользит по полу.

Разве что от удара этот предмет откатился дальше, чем она подумала. Ведь пол гладкий и скользкий… Элин опускается на колени.

Она наклоняет голову вбок, так что ожерелье болтается у подбородка, и смотрит под ближайшим механизмом. Достаточно ли большая там щель, чтобы что-нибудь закатилось?

Да… Она поворачивает голову в другую сторону. И тут замечает белый уголок, едва заметно торчащий из-под металлического корпуса генератора.

Она хватает предмет за край, пытаясь вытащить. Ничего не получается.

Сменив тактику, она зажимает уголок между указательным и большим пальцами и дергает. На этот раз все получается. В ее руке – плотно набитый конверт.

– Нашла что-нибудь?

Элин встает:

– Конверт.

Дрожащими руками она открывает конверт и вытаскивает толстую пачку листов формата А4, сложенных пополам.

Рассматривая первый лист, она резко охает. Элин узнает слова и шрифт.

Клиника Готтердорфа.

– Это истории болезни. Такие же, как на флешке Лоры.

Но есть и одно значительное различие – эти записи без купюр. Элин просматривает страницу, начиная с имени наверху: Анна Массен.

Массен – это же фамилия Марго? Элин замечает под фамилией номер: 87534. У нее перехватывает дыхание. Это не может быть совпадением.

Но дальше она ничего не может прочитать – все на немецком, да еще медицинские термины.

Она переходит к следующей странице.

– Тут еще что-то есть, – бормочет она и замирает.

На пол падают черно-белые фотографии. Элин наклоняется и собирает их. Первая фотография ее потрясает. На хирургических столах рядком лежат пять женщин. На их ноги наброшена ткань – небрежно, как будто это сделали поспешно, ради фотографа.

Значит, камера запечатлела операцию.

Если это можно так назвать, думает Элин, и к ее горлу подступает рвота.

Женщины изувечены, их животы вскрыты, кожа раздвинута каким-то металлическим инструментом, обнажая внутренние органы.

Элин смотрит на их головы. Похоже, часть черепа удалена, хорошо видно мозговое вещество.

Ее собственный мозг буквально вопит: не смотри! Не смотри!

Но придется. Переводя взгляд на трех людей в хирургических халатах, стоящих рядом, она невольно вздрагивает. На всех троих маски. Маски закрывают лица, но совершенно очевидно, что это мужчины. Фигуры, рост, позы с широко расставленными ногами.

Маски идентичны тем гротескным резиновым маскам, которые были на Адель и Лоре.

Такую же маску носил убийца.

На Элин накатывает новая волна отвращения. Врачи могли надеть такую маску по единственной причине – чтобы скрыть лица. Они не хотят, чтобы их узнали, потому что делают что-то отвратительное. Выглядит это безусловно отвратительно. Явно не лечебная процедура, больше похоже на место преступления. Нечто бесчеловечное. Варварское.

Ее пальцы сжимаются на фотографии, Элин снова заставляет себя ее рассмотреть, впитывая новые подробности.