Санаторий имени Ленина

Лина рассмеялась и уже собралась уходить, однако бабе Зое не терпелось поделиться свежими новостями. Как оказалось, не просто сенсационными – криминальными. Вчера в санатории поймали воровку. Вскоре выяснилось, что она из отдыхающих. Молодая прохиндейка ловко стырила у забывчивой курортницы новенький айфон. Выйдя от врача, пациентка обнаружила, что забытого в коридоре пакета с рекламой дорогой косметики, и след простыл. Врачиха и горничная в один голос убеждали потерпевшую, что она сама все перепутала, и злосчастный пакет наверняка валяется у нее в номере. Женщина резонно возражала:

– Как же я попаду в номер, если ключ от него лежал в моем пакете с айфоном?

В общем, замять дело не удалось, не на такую напали. Потерпевшая позвонила в полицию и заявила о пропаже ценной вещи.

Из соседнего городка Кутузова вскоре примчался наряд полиции, состоящий аж из пяти бравых пинкертонов, и тут же методом дедукции распутал это весьма запутанное дельце. Хотя подводных камней там таилось немало. Во-первых, в корпусе был еще один, черный ход, во-вторых, пароль на телефоне потерпевшая не помнила, в-третьих, пришлось устанавливать IP адрес. Ну, и наконец, подозреваемая ушла в полную несознанку, которая, правда, вскоре плавно перешла в чистосердечное признание. Баба Зоя сообщила, что нашла воровку и добилась от нее признания, как это ни удивительно, молодая сотрудница полиции с косичкой.

– На вид девчонка совсем, а вот на тебе – вылитый комиссар Пуаро! – удивлялась баба Зоя.

«Слава кутузовской полиции! – подумала Лина. – Можно и дальше спокойно путешествовать на машине времени в восьмидесятые и «ни о чем не волноваться», как призывают меня здесь буквально все сотрудники санатория».

Словно в подтверждение ее слов белорусские "Верасы" грянули «Малиновку», затем "Песняры" зажгли «Вологдой», и наконец сладкоголосая Анна Герман сообщила, что «один раз в год сады цветут».

История с разоблаченной воровкой имела неожиданный поворот. Когда «Пуаро» с косичкой изъяла у худощавой и нервной дамочки пакет с айфоном, подозреваемая вначале попыталась объявить обворованную женщину "психической". Мол, кто же в наше время в здравом уме и трезвой памяти будет вызывать полицию. Но оказалось, что санаторских бабушек не проведешь. "А чего это она трубку не брала, когда ей полиция на чужой айфон звонила? И почему чужой ключ в пакете не заметила?" – хитро прищуривались они, сидя на лавочке у корпуса. В общем, воровке пришлось во всем признаться.

«Да, с такими сыщицами на лавочке и полиция не нужна! – подумала Лина. – Жаль, что никто из них ничего не может ничего рассказать о смерти Алексея Артюхова. Надо бы разведать у старушек, с кем встречался модный столичный журналист, а, главное, зачем он притащился в эту глушь».

Операция «Внедрение»

У входа в столовую, Лина случайно заметила объявление: «После обеда – пение под баян». И подумала: «А почему бы и нет? Прикольно! Тем боле, что других развлечений все равно не предвидится. Ну и наплевать! Она же в прошлое тут попала, а не в будущее. Странным было бы, если бы вместо частушек под баян здесь предлагали пение под караоке. В общем, надо срочно вливаться в хоровой коллектив бабушек. Как говорится, «покорного судьба везет, а непокорного тащит».

На скамейках возле клуба «фанатки» среднего пенсионного возраста терпеливо поджидали баяниста и обменивались местными новостями. Чуть в стороне восседала в инвалидном кресле крупная пожилая дама в белой вязаной шляпке и в жемчужных бусах поверх голубой кружевной кофточки. Весь ее облик выдавал зажиточную даму, волею судьбы затесавшуюся в компанию к небогатым пенсионеркам. Накануне Лина слышала, как дама громко говорила по телефону на каком-то восточном языке, скорее всего, на татарском. Обычно инвалидное кресло пациентки катала ее помощница – маленькая корявенькая тетка неопределенного возраста со сморщенным желтоватым личиком злой обезьянки. Сейчас помощницы нигде не было видно – видимо, пение хором в обществе хозяйки не входило в круг ее обязанностей. Лину удивило, сколь разные женщины собрались на спевку возле клуба, и вспомнила популярную песню девяностых: «Музыка нас связала». Да уж, музыка связала здесь такие разные сердца!

Баянист, как и положено местной звезде, слегка опоздал. В крепком пожилом мужчине с хитрыми пронзительными глазками угадывался бывалый провинциальный сердцеед. Выйдя на крыльцо, музыкант закатил глаза и приосанился. Белую капитанскую фуражку дед лихо сдвинул на лоб, а на застиранной, однако тщательно отглаженной рубашке расстегнул для форса две верхние пуговки. Старенький аккордеон уже покоился на плече музыканта. Баянист лихо растянул его для «выходной арии», затем крякнул и бегло пробежался пальцами по клавиатуре. Из дверей, словно оперная дива, выплыла дама лет пятидесяти в розовом деловом костюме и с толстой папкой подмышкой. Она быстро извлекла из папки и раздала листы формата А4 избранным – видимо, самым голосистым хористкам. Оказалось, это тексты песен, которые уже лет тридцать как входили в репертуар местной знаменитости.