Санаторий

— Такие люди, как Гвалта, хотели бы вернуть этот кошмар, превратить весь Санаторий в Изолятор. Какая логарифмическая линейка?! Плевал он на вашу линейку. Нет, может быть, в молодости он чем-то таким и увлекался; даже очень может быть. Представляете, математик, вундеркинд, совершенно оторванный от жизни индивидуалист сталкивается с некоторыми перегибами, не разобравшись, хватается за любое антиправительственное течение. Этакий интеллигент, обезумевший от ужасов нетривиального прогресса. Такой столько дров наломать может — ни одному лавочнику не снилось. Посудите сами, талантливый ученый, заслуживший уже некоторый авторитет, вдруг все бросает и идет в прачечную.

— Но вы же сами сворачиваете научные исследования, — вяло возразил Варгин.

— Чепуха. Мы разогнали бездельников, которые игрались в науку. Их подавляющее число. Надеюсь, это для вас не секрет? К чему нам тысячи институтов с наукообразной тематикой. Закрыть! Истинный талант пробьет себе дорогу. Для таких у нас все возможности есть. Другое дело, что толковых ученых не так-то много. Варгин, Варгин, я ведь не шутил насчет мафии. Этого Гвалту мы только осенью и раскрыли. Собрались брать. Но он, видно, что-то заподозрил и сбежал в самый последний момент. Да, его преследовали, но не настигли. К счастью, сам богу душу отдал. Ведь отдал? — спросил министр.

Варгин утвердительно кивнул.

— Погиб Гвалта. Но остались его бумаги, списки, явки. Мафия в панике. Тут появляетесь вы и начинаете искать какие-то документы, касающиеся Ремо Гвалты. Когда вы находите бумаги, они совершают на вас нападение…

— Да какие бумаги, смешно сказать, рукопись научной статьи.

— Но они-то не знали этого!

— Они не знали, а вы откуда узнали? — отпарировал Варгин. — Вообще, кто вы такой Альфред Глоб? По-моему, вы такой же министр от туризма, как я — турист.

Министр приказал водителю остановиться и предложил Варгину прогуляться.

— Вы правы, туризм для меня — хобби. Об остальном можете догадаться сами, — признался Альфред Глоб и продолжал: — Наши люди взяли их сразу после покушения на вас. Погоня длилась всего несколько минут, но когда преследователи вернулись за потерпевшим, вас и след простыл. Куда вы исчезли, Варгин?

Варгин промолчал.

— Не хотите говорить, ну и не надо. Все это уже не важно, важно другое. В бумагах действительно не оказалось ничего интересного, следовательно — охота продолжается. И в этой охоте вы скорее дичь, чем охотник.

— Намек понял, — сказал Варгин. — Хорошо, но зачем вы положение на Земле извращаете?

Глоб почти отечески улыбнулся.

— Смешная история. Лет десять назад какой-то идиот показал по телевидению земной фильм, фантастический фильм, и к тому же очень древний. И вот два с половиной часа подряд на экране сплошные ужасы: ржавые лужи, уроды оборванные, дети, — Глоб покрутил пальцем у виска, — больные; тоска смертельная. Фильм показали, а что он фантастический — объявить-то забыли. Так знаете, какая буря в народе поднялась? Энтузиазм масс, «все на охрану окружающей среды!»,  во какие лозунги. Конечно, жаль стало народ разубеждать, расстраивать. Ну, а дальше — больше. Пришлось правительству поддержать инициативу снизу; ложь, так сказать, во имя процветания и демократии, временная мера, — успокоил министр.

Варгин устал физически и морально, захотелось побыстрее очутиться в своем номере, выпить таблетку и полежать на диване. Но у него не было желания оставаться более с министром, министр ему наскучил. Наскучил своей навязчивой правдивостью. Варгин остановился и сказал:

— Могу ли я ознакомиться с содержимым пакета?

— Конечно, вам пришлют рукопись в отель. Читайте на здоровье.

— Спасибо за экскурсию и интересные комментарии. Я вам очень признателен, — поблагодарил Варгин и сухо добавил: — не смею больше вас задерживать.

— Ну-ну, — министр потер высокий лоб и предложил: — я могу вас подбросить к отелю.

— Не стоит. Пройдусь. Сегодня такой редкий день.

Варгин резко повернулся и пошел прочь, стараясь не хромать.

Портье встретил его с видом, полным почтения. Они перебросились несколькими, ничего не значащими фразами, а в конце Варгин попросил:

— Любезный, не сочтите за труд сообщить приметы человека, который сверлит взглядом мою спину вот уже несколько минут кряду.

Тот с видом заговорщика сообщил:

— Рост средний, волосы длинные, взгляд пристальный, но грустный. Глаза красивые. Особые приметы: ждет вас, можно сказать, с утра.

* * *

— Совсем плохо ему, — сказал Корень, подставляя спину под очередной тюк.

Подававший тюки Хлыщ остановился на мгновение и посмотрел на Карлика.

— Может, поговорить с ним?

Он водрузил на спину Корня огромный тюк и слегка подтолкнул. Подошел Желудь.

— Эй, Желудь, чего с Карликом делать будем? Видишь, какой он расстроенный?

Желудь глубокомысленно посмотрел на свой палец с обгрызенным ногтем и выдал в пространство:

— Бедный не тот, кто мало получает, а тот, кто много тратит.

Хлыщ махнул рукой и положил на него тюк побольше. Послышалось монотонное зудение — приближался Серый.