Санатория – Евпатория

Через минуту почти все, старались незаметно подсмотреть, не слишком ли резво поднимается вверх серебристый столбик. Одни со страхом, что не поедут в Крым, другие с надеждой, что отправятся домой.

Раз – теленок, два – козленок…-

В купе плацкартного вагона, рассчитанного на 6 взрослых, ехало 10 детей. На противоположные полки положили деревянные щиты, на них матрасы – и готова постель для четверых ребят. Девочки в одном вагоне, мальчики – в другом.

Ходить по вагону без крайней важности не разрешалось.

На завтрак и ужин раздавали бутерброды с сыром, на обед – хлеб с котлетами. Какао и чай наливали из большого чайника в казённые стаканы с подстаканниками, а воду – в собственные кружки и чашки.

Ехать предстояло двое суток.

Вначале царила кутерьма и было очень весело. Те, кто были знакомы, старались занять место в одном купе. Лучшие места, разумеется, были на верхних полках. Домашние дети из младших классов пугливо жались по углам.

Подростки 13-14 лет, закалённые опытом нескольких поездок, уверенно занимали купе, подальше от проводника, дежурного воспитателя и пионервожатого. Мне было 12, но я почему-то всегда попадала в старший отряд, и потому считалась среди них своей.

Наконец все устроили свои чемоданы на и под полки, улеглись головой к окнам и стало тихо. Иногда кто-то кричал: «С нашей стороны коровы!» « Гуси! Гуси! С нашей – гуси!»– откликались с боковых полок. Какое-то время все занимались подсчётом свиней, петухов, собак, телят, коз и прочей живности. Особым вниманием пользовались утки с утятами и наседки с цыплятами.

Когда надоедало смотреть в своё окно, переворачивались и смотрели в окно напротив. Изредка пробегала пионервожатая и пересчитывала девочек. Иногда на полках оказывалась лишняя голова или дополнительные пятки, потому что началось хождение «в гости к соседям». Вожатая Маша твердой рукой пресекала подобные вольности.

В ожидании обеда принялись за домашние припасы. Когда принесли котлеты, все уже объелись сладким, и половину из них унесли мальчишкам, как добавку.

«Тихий час»

Потом полагался тихий час. Всем было велено лечь пятками к проходу и спать. Старшие девочки в последних купе сразу же возмущенно зашумели, и напомнили вожатой, что спят не в «тихий», а в «мертвый час», и что она перепутала пионерский лагерь с детским садом.

Сошлись на том, что спать будет, кто хочет, а остальные не будут им мешать. Малыши и вправду заснули, а кто постарше принялись играть в «морской бой», «города» и «слова». Вскоре все линкоры и катера были потоплены, города на «К» закончились, а слово «коллективизация» сразу же расползлось муравьями по листку Ларисы Приходько на такое количество маленьких слов, что остальные потеряли к игре всякий интерес. Кто-то вынул из чемодана книжку, а в самом последнем купе достали карты и принялись играть в дурака, оставив одного дежурного на атасе*.

«Мы едем, едем, едем в далёкие края…»

К вечеру в вагоне стало ужасно жарко и душно, потому что окна открывать не разрешали. Опустили раму только рядом с купе проводников.

Считать коров всем надоело, хотелось пить, но вода была противно тёплой. Особенно неприятно было на долгих остановках. Выходить из вагона не разрешалось. Одна девочка заплакала. Её стали утешать, а она объяснила, что ей очень жалко своего хомяка, который живет у неё дома в большой стеклянной банке из-под соленых огурцов. И себя ей тоже жалко, потому что вагон напоминает эту самую банку.

Пришла вожатая Маша и сказала, что нечего хныкать, потому что пионеры должны быть всегда готовы стойко переносить трудности. И предложила всем вместе спеть какую-нибудь весёлую песню. Все сделали вид, что это к ним не относится. Тогда вожатая Маша сама стала петь «песенку весёлых друзей»:

Мы едем, едем едем в далёкие края

Хорошие соседи, счастливые друзья.

Нам весело живётся. Мы песенку поём,

А в песенке поётся, о том как мы живём»

Она думала, что все подхватят припев, и даже руками стала дирижировать. Но только совсем маленькая девочка, у которой одна косичка расплелась, а другая с бантом торчала, как половинка сушки, тоненьким голоском затянула:

«Крласота! Крласота» Мы везём с собой кота…»

Тогда Маша направилась к последнему купе и стала упрекать старших в том, что они не продолжают традиции пионеров-героев и не проявляют стойкости.. Девочки посовещались и стали петь о героях-молодогвардейцах, которые сражались с фашистами:

«Это было в Краснодоне

В грозном зареве войны,

Комсомольское подполье

Поднялось за честь страны.

Кто там улицей крадётся,

кто в такую ночь не спит.

На ветру листовка вьётся

Биржа чёрная горит»

О том, кто там крался и не спал, мы так и не узнали, потому что на боковой полке проснулась одна девочка и громко сказала:

«Что вы орёте ?! Когда на подводной лодке остаётся мало кислорода, капитан приказывает всем молчать, чтобы не задохнуться! А они орут!»

Тут поезд остановился, Маша пошла к проводнику спрашивать, когда мы поедем дальше, а девочки замолчали.

«И он увидел его бе-е-елые, бесцветные глаза…!