«Сандал» пахнет порохом

Через полчаса он уже подходил к двухэтажному жилому дому старой постройки. Древние рамы рассохлись, фасад растрескался, иногда из него выпадали кирпичи. Но часть первого этажа выкрашена веселой бежевой краской, в ней вставлены новенькие металлопластиковые окна, а один оконный проем переделан во вход и закрыт стальной дверью, возле которой висела вывеска: «Товарищество с ограниченной ответственностью «Беркат». Для людей, не знающих, что по-чеченски «беркат» значит изобилие, вывеска и косметический ремонт не говорили ни о чем, кроме того, что ответственность расположившегося за свежевыкрашенным фасадом общества крайне ограничена. Поэтому посетители у двери не толпились, а если быть совершенно точными, то полностью отсутствовали.

Ферзаули открыл дверь.

– Здравствуй, Мариночка! – с улыбкой поприветствовал он миловидную брюнетку за письменным столом, раскладывавшую пасьянс на компьютере.

– Здравствуйте, Гирей-Хан! – улыбнулась в ответ девушка. В строгом деловом костюме черного цвета и с легким белым платочком на шее, она выглядела очень эффектно.

– Что-то вы пешком, и Мурата отпустили…

– Дела, Марина, дела, – озабоченно ответил Ферзаули. – Из Нижнего Тагила не звонили?

– Ниоткуда не звонили, писем не приносили, никто не приходил, – радостно доложила секретарша. Она явно пребывала в хорошем настроении.

«А маникюр-то дорогой для ее зарплаты, – подумал Ферзаули, рассматривая застывшие на клавиатуре пальчики. – Да и одевается не по средствам… Наверное любовник содержит…»

– Меня ни для кого нет, много работы, – сказал он, проходя к себе в кабинет. Это была неправда. Самая большая работа предстояла ему не в связи с делами «Берката». Да и выполнять ее следовало совсем в другом месте…

Чтобы снять напряжение, он выпил рюмку коньяка, потом вторую. Посидел, закрыв глаза, в удобном кожаном кресле. Расслабление не приходило. Вот если пригласить сюда Марину, да разложить ее на столе… Но он был человеком старых традиций, боялся семейных неприятностей, и потому отогнал греховные мысли и принялся рассматривать полученные вчера фотографии. Вещи были явно старинные и дорогие. Может, за них какого-нибудь коллекционера убили? Сейчас в республике полная анархия, могли и музей разграбить… Хотя кинжал явно не кавказский, скорей из Азии или с Востока… Да и статуэтка, похоже, индийская…

Так он убил полтора часа, потом наврал Марине про какую-то срочную встречу и отправился на «биржу». Собственно, к бирже это место не имело никакого отношения, хотя чем-то ее действительно напоминало. Очевидно, бестолковой толчеей, постоянным гулом голосов, а может быть, чем-нибудь еще, что вызвало соответствующую ассоциацию у куратора, который и придумал название для точки конспиративных встреч.

Проехав пять остановок на трамвае, он зашел в бывшее рабочее общежитие. Весь первый этаж арендовало множество фирм с громкими зазывающими названиями, отпечатанными на обычных листах писчей бумаги формата А4 цветным ксероксом и приклеенных скотчем к дверям комнат по обе стороны длинного узкого коридора.

Салон красоты «Клеопатра» – мы сделаем вас красивыми; свадебный салон «Адам и Ева» – лучшие костюмы и платья из Турции; мануальный терапевт Аванезов – победим боль вместе; провидица Прасковья – предсказание судьбы… По иронии судьбы оканчивался коридор дверью, за которой расположился салон ритуальных услуг «Последний путь».

Здесь постоянно толклись люди. Они громко переговаривались, спорили, хотя зачастую хотели совершенно разного, и точек соприкосновения между своими желаниями не имели. Ну что может быть общего у молодой женщины, ожидающей педикюра, и средних лет мужчины, пришедшего лечить позвоночник? Или группы родственников, обсуждающих, какой лучше венок выбрать – скромный или дорогой?

Коммерсант средней руки Ферзаули, он же руководитель вайнахского землячества Гирей-Хан, он же осведомитель ФСБ «Миша» прошел мимо толпящихся в ожидании стать красивыми, жениться, излечиться и узнать свою судьбу людей, не доходя две комнаты до «Последнего пути» свернул направо и остановился у двери с неприметной надписью «Кладовая». По выработанной привычке, он поправил синий в белую крапинку галстук, повертев при этом головой по сторонам и прислушавшись. Не увидев, и не услышав ничего подозрительного, «Миша» одернул свой строгий и одновременно нарядный костюм, переложил кожаную папку в левую руку, и открыл дверь. За ней была еще одна дверь – толстая и обитая изнутри звукоизоляцией. В кладовых таких дверей не бывает.