Сандалики

Кроме Лёли, в магазине, именуемом салоном и никак иначе, трудились ещё два консультанта: Ира и Александр. Ирина одевала женщин в возрасте и семейные пары, ибо умела подать себя как деталь салона, ревновать к которой просто смешно. Александр специализировался на молодых дамах, активно снабжающих его номерами телефонов. А Лёле чаще всего доставались одинокие мужчины. Она могла принимать заигрывания, но не переходить черту дозволенности, всегда выглядела достаточно несчастной, чтобы вызвать у клиентов желание потратить сумму покрупнее.

New look не отличался большой площадью и посещаемостью, как магазины, расположившиеся на первом этаже торгового центра. Не зазывал прохожих красными ценниками, выставляя напоказ завалы вещей из тонкого быстро линяющего трикотажа и вездесущих джинсов. В салоне никогда не проходили распродажи и акции, круг клиентов пополнялся медленно, за счёт устных рекомендаций и мелькания в телевизоре постоянных посетителей магазина. Это был другой уровень. Сюда шли за полным преображением, желая получить комплект вещей на весь сезон и угоститься шампанским во время примерки.

Никто из троицы консультантов не мог себе позволить пахнуть чипсами или сигаретами после перерыва, да и сам обед откладывался в угоду клиентам, приходящим в любое удобное для них время. Лёля быстро привыкла к новым правилам, приняла требования руководства и, с блеском выдержав испытательный срок, влилась в коллектив.

Василий Николаевич покинул салон довольный не столько хорошим обслуживанием, сколько выпавшей возможностью хорошенько на кого-нибудь наорать.

Лёля проводила его рассеянным взглядом и сразу же отошла от зеркала. Едва зацепилась взглядом за край синего платья, мелькнувшего в отражении, но ничего необычного не увидела. С последнего появления чертовщины прошло уже больше недели, и это успокаивало.

Привычным жестом она заправила вьющиеся пряди за уши, возвращая причёске строгость, и замерла у панорамного окна. Яркое освещение в салоне контрастировало с серой хмарью на улице. Люди выглядели как больные нахохлившиеся голуби, прятали подбородки в шарфы, поджимая плечи. Плотная туча заволокла небо, опустилась туманом, стирая детали. Ни ярких цветов, ни улыбок – всё серое.

Лёля собрала вешалки с пиджаками, оставшимися после примерки, и принялась развешивать вещи обратно, тихо напевая мотив, услышанной утром песни. В голове вертелись интересные рецепты кексов, которые порадуют Германа, особенно если в начинку засунуть больше мяса. Все её кулинарные изыски он воспринимал как должное, почти равнодушно, глаза загорались только при виде блюд, которые раньше бегали, прыгали и желательно мычали.

Торт «Панчо», отнявший у Лёли полдня, был съеден фоном к очередному волейбольному матчу и остался незамеченным в отличие от успехов Михайлова[3] на площадке. Лёля уже не ждала благодарности, ей нравился сам процесс создания чего-то необычного и оригинального из знакомых, и, казалось бы, несочетающихся ингредиентов.

Из примерочной вышла Ирина. Прислушалась к пению Лёли и картинно отбросила бархатную завесу в сторону.

– Аллигатор ушёл?

Лёля слегка кивнула – фамильярность с которой Ирина отзывалась о некоторых клиентах, её коробила и заставляла встревоженно оглядываться.

– Только что. От ремня отказался. Хотел более крупный рисунок крокодиловой кожи.

Василий Николаевич отличался маниакальной тягой ко всему, сделанному из крокодила, и если бы Лёля не занималась его гардеробом, ограничивая количество кожаных изделий, он бы натянул на себя крокодила целиком с макушки до пяток и щеголял бы в таком виде.

На полпути к подруге Ира приостановилась у зеркала. Приосанилась, расправила складки на плиссированной юбке и взмахнула светлыми волосами. Пряди послушно опустились на плечи, возвращаясь в первоначальную причёску. Ей не приходилось каждое утро возиться с кудрями, шевелюра на голове вела себя послушно, поддавалась укладке и не стремилась выйти из-под контроля.

На фоне аппетитной Иры совсем не худая Лёля выглядела истощённой и блёклой. Подруга обладала выдающейся фигурой: слегка полноватой, с красивой линией бёдер и узкой талией. Не каждому жениху будет по силам перенести пышущую здоровьем невесту через порог загса. Такая и сама перенесёт, даже если наречённый будет упираться. Лёля сразу подумала, что Герман бы точно смог. Но они с Ирой почему-то не ладили, видимо из-за того, что та оказалась сверхъестественно устойчива к его обаянию.

С Ириной Лёля познакомилась четыре года назад, по мнению подруги эта встреча была предопределена свыше и начертана на линиях судьбы. В то время Ира увлекалась астрологией и накидывалась на потенциальных клиентов прямо на улице. Лёля не смогла избавиться от настойчивой особы, почувствовавшей «родственную натуру эманациями души» и приняла дружбу. Поначалу быть приятельницей Иры оказалось несколько утомительно, но постепенно Лёля привыкла к увлекающейся шумной натуре подруги и была ей благодарна за кипучую энергию и лёгкий нрав.

Ирина прислушалась к мотиву, что напевала Лёля.

– На каком языке ты вообще поёшь? Звучит, как заклинание.