Сандаловое дерево

Мы вынули один кирпич, поместили в нишу перевязанную лентой стопку и, вернув кирпич на свое место, замазали щели свежим раствором. Не особо умелая работа, но кирпич держится крепко. Чрезвычайно довольные собой, мы устроились на веранде с кальяном.

Той ночью, лежа под москитным пологом, я размышляла об этом бунгало, построенном в стороне от селения, под тысячелетним сандаловым деревом, задолго до того, как на свет появились мы с Фелисити. Я думала о том, что смерть уносит все, но только не историю, и в ту ночь твердо вознамерилась как можно полнее описать нашу жизнь здесь, в этом доме, в ту пору, когда мы были счастливы. Дневники Фанни Паркс и Гонории Лоуренс так много значили для меня и для Фелисити. И я собиралась последовать их примеру, предоставив судьбе решать, кого смогут тронуть мои слова.

Не уверена, что сумею осуществить задуманное, но, садясь за дневник, всегда буду руководствоваться этой мыслью.

Ноябрь 1856

Занимаясь благими делами в сиротском приюте, Фелисити познакомилась с одним индийцем, разделяющим ее сострадание к несчастным. Все бы ладно, но, кажется, он водит ее в самые зловонные закоулки туземных кварталов, даже в трущобы, там они раздают одеяла и лауданум[17]старым и больным. Предприятие далеко не безопасное для молодой белой женщины, особенно сейчас, когда так много слухов о нарастающем напряжении между сипаями и их британскими командирами. Эти сипаи — хорошо обученные и вооруженные индийские солдаты. Их неисчислимое количество, и если они обратятся против горстки британцев, то мы окажемся в самом отчаянном положении.

Прибавим к этому океан обид на Радж и ту затаенную, тлеющую ненависть, что даже поваров заставляет осквернять обед сахибов, а водоносов — запускать змей в купальные ванны. Иные удивляются: разве способны эти слуги, смирно сидящие у костров своих лачуг, затеять революцию? И в подобной обстановке Фелисити крепит дружбу со своим индийцем. Меня это беспокоит.

Они не только видятся в приюте, но и обмениваются записками, которые Фелисити мне не показывает. Говорит, что это благодарности от миссионеров, но, когда она читает эти послания, я вижу, как светится ее лицо. Вряд ли миссионеры способны так ее вдохновить.

Дружба эта может оказаться опасной для них обоих, однако Фелисити пропускает мимо ушей все мои вопросы, как и мои предостережения. Эта разница во мнениях привела к едва заметному холодку между нами. Мы обе избегаем говорить о наметившемся отчуждении, но я беспрестанно о нем думаю.

Ноябрь 1856