Сандро, не плачь! (СИ)

— Ты слишком узко оцениваешь сюжет, — кипятился Белецкий: как всегда, когда дело касалось искусства, они спорили до хрипоты. — При чём тут отец, мать, дети?.. Ведь дача комдива Котова — образ собирательный. Здесь представлена целая Россия в миниатюре! Бабушки, дедушки, тётушки, старые девы, венская мебель, фотографии на стенах, чёрный рояль и непременное "бельканто" в исполнении харизматичного главного героя… Это классика! А в эпицентре всего этого — прославленный большевик, ныне обречённый на заклание, и его антипод — энкаведешник из “бывших”, который это самое заклание и осуществляет…

— Нет, ну Меньшиков в этой роли неподражаем, — Анжеле, в отличие от её товарищей, было плевать на высокие материи — она предпочитала рассуждать о более приземлённом и понятном. — Такой красавец, правда? Просто душка.

— Я видел его в спектакле “N” в роли Нижинского, — вспомнил Белецкий. — То, что он творит на сцене… это что-то невероятное. После подобного невольно ощущаешь себя полным дерьмом и понимаешь, что никогда не сможешь сыграть так же… даже вполовину так.

— Глупости! — тут же вскинулась Кетеван. — Сандро, ты — артист не менее, а может быть, даже более талантливый, чем Меньшиков! — для пущей убедительности она крепко сжала его ладонь. — И я верю, что ты достигнешь таких же высот. И в театре, и в кино!

Слышать это было безумно приятно. Она так в него верила… как не верила, пожалуй, даже родная мать, которая до сих пор (не без влияния отчима) считала, что выбор сыном профессии — едва ли не самая главная ошибка в его жизни. Она-то мечтала, что он поступит в институт международных отношений!..

А по поводу рекламных съёмок, к слову, матушка испытывала весьма двойственные чувства. С одной стороны, было ужасно приятно, чего скрывать: её мальчик вдруг сделался известным, его узнают на улицах и просят автографы, как у какой-нибудь звезды! А с другой… ну это же реклама. Низкий жанр, практически непристойный, искренне полагала она. Спасибо хоть, не лекарство от диареи или презервативы рекламировал.

Что касается отчима, то тот, напротив, был премного доволен: Саня мужик, стал настоящие, большие деньги зарабатывать!.. Его не смутило бы, даже если пасынок снялся бы в рекламе туалетной бумаги. Главное — чтобы платили хорошо.

1995 год, Москва

Между тем, студенческая жизнь катилась своим чередом: бурно, местами нервно, бессонно и голодно, но в целом очень весело. Обитатели общежития постоянно выдумывали что-нибудь сногсшибательное: то устраивали пляжную вечеринку в купальных костюмах, притащив в кухню невесть у кого позаимствованный надувной бассейн; то организовывали на крыше званый бал в стиле девятнадцатого века; то бегали в новогоднюю ночь по этажам, одевшись в маскарадные костюмы, стучались во все комнаты подряд и чуть ли не силой заставляли всех присутствующих там читать стихи, после чего вручали каждому рассказчику приз в виде бумажной снежинки.

А в марте, когда в Америке прошла очередная церемония “Оскар” и фильм “Утомлённые солнцем” получил статуэтку как лучший иностранный, студенты Щуки на радостях устроили свою кинопремию — своеобразный ответ Голливуду. Разыскав где-то несколько красных ковровых дорожек, они устлали ими пол в холле, вырезали из картона призовые “статуэтки”, покрыли их золотистой краской и организовали церемонию награждения. Девчонки вырядились в лучшие платья, а парни вдели бутоны в петлицы своих пиджаков. Это был настоящий праздник! Феерия!..

Звездой вечера стало совместное выступление Белецкого и Кетеван — они мастерски спародировали культовый танец Джона Траволты и Умы Турман из “Криминального чтива”. Их шуточный номер впоследствии сделался гвоздём многих программ, не только любительских, но и официальных — на торжественных мероприятиях в училище эти двое отжигали так, что только искры летели. “Безумно красивая пара!” — говорили о них, и у Белецкого привычно сжималось сердце в сладко-горькой тоске. Красивая… но не пара.

Весна принесла с собой ещё одно событие, не слишком весёлое, хоть, впрочем, и не трагичное: Белецкий расстался с Лидочкой.

Это произошло не по его инициативе. Балерина завела себе официального жениха, кого-то из “спонсоров”, и, как подозревал Белецкий, отъявленного бандита. Разгул криминала в те годы был привычным явлением, каждый второй бизнесмен являлся выходцем из “братков”, и это давно никого не удивляло.

Лидочка пригласила Белецкого “попрощаться” к себе домой. Разумеется, прощание началось постелью и закончилось ею же.

— Как же я буду по тебе скучать… — вздохнула девушка, прижимаясь к нему всем телом, словно не желала отпускать. — Мне ни с кем и никогда не было так хорошо, как с тобой. Правда.

— Даже с женихом? — поддел её Белецкий. — Так, может, и не стоит замуж выходить?

— А что мне ещё остаётся делать? — Лидочка засмеялась. — Не тебя же дожидаться, тут без вариантов, ты ведь меня всё равно не любишь…

— Да ведь и ты меня — тоже, — заметил он. Она загадочно улыбнулась.