Сандро, не плачь!

Разливая по чашкам чай, Кетеван вызывающе наклонялась над столом, касалась Белецкого плечом или, как бы ненароком, задевала грудью... а потом откровенно забавлялась, глядя, как он сходит с ума. Белецкий психовал, проклиная свою чёртову неопытность, которая стояла костью в горле. Он не знал, как следует себя вести в столь пикантной ситуации, не знал, как справиться с моментально охватывающим его возбуждением... и чаще всего просто позорно сбегал в ванную комнату под предлогом принять душ, чтобы снять мучительное напряжение.

Самое смешное и нелепое, что Белецкого нельзя было назвать унылым задротом, на которого за семнадцать лет жизни не клюнула почти ни одна девушка. Напротив, он пользовался большим успехом у противоположного пола чуть ли не с детского сада. Одноклассницы постоянно подбрасывали ему в ранец записочки с признаниями. В пионерских лагерях он вовсю целовался с девчонками по укромным уголкам, а по окончании смены в его записной книжке вечно оставалась куча адресов, аккуратно вписанных туда разнообразными девичьими почерками в сопровождении устных заклинаний: "Ты ведь пришлёшь мне письмо, Саша? Правда, пришлёшь? Или хотя бы открытку! Я буду очень ждать..."

А вот серьёзных отношений не получалось. Ни к кому из своих знакомых девушек он не испытывал того, что называется влюблённостью или хотя бы романтической привязанностью... Нравились, конечно, многие. Но в каждой ему чего-то не хватало, что-то отталкивало - то во внешности, то в поведении, то в характере. Особенно раздражала манера современниц одеваться: для людей с хорошим вкусом мода конца восьмидесятых - начала девяностых была настоящим испытанием. Девушки больше не стремились подчеркнуть свою нежность, свою женственность. Шёл упор на агрессивную сексуальность и аляпистость, практически вульгарность. Большинство ровесниц Белецкого выглядело, как сборище дешёвых проституток. Дикий макияж, начёсы на голове, пёстрые лосины... но самым шиком считалось вырядиться в косуху с кожаной или джинсовой мини-юбкой (настолько мини, что становилось даже неловко за её обладательницу), довершив ансамбль колготками - фактурными в сеточку или с люрексом.

Кетеван была другой. Белецкий сразу выделил в ней то, что выгодно отличало её от остальных - это стиль. Несмотря на то, что фигура и ноги у неё были, что надо, и стесняться ей было абсолютно нечего, она не спешила облачиться в лосины или мини-юбку, предпочитая в основном изящные платья. Гриву роскошных тёмных волос не оскверняли ни начёс, ни лакированная чёлка. На свежем лице не было излишков макияжа - только чуть-чуть, самую малость тронуты блеском губы да слегка подкрашены ресницы, и без того, впрочем, чернющие, длинные и густые.

Вместе с тем, Кетеван нельзя было назвать скучной и чопорной девицей, отягощённой излишками воспитания. Была в ней и чертовщинка, и хулиганистость... а горячий кавказский нрав иной раз прорывался в самые неожиданные моменты. Девушка-огонь. Пламя, страсть, живость, изменчивость - всё это было о ней.

Белецкого безумно влекло к Кетеван, как физически, так и эмоционально. Он зависел от их общения, от встреч. Если они не виделись хотя бы день (к примеру, в воскресенье) - он считал его потерянным и отчаянно душил в себе порывы немедленно сорваться и поехать к её дому. Даже ради того, чтобы просто посидеть во дворе на лавочке и потаращиться на окна её квартиры, не навязываясь и не заявляя о своём присутствии...

Впрочем, чаще всего они встречались даже в выходные. И тогда весь его день, с утра до ночи, пропитывался счастьем, будто бисквитный корж - кремом.

Если погода была ясной и хорошей, они просто гуляли, бродили по Москве, не закрывая ртов ни на минуту - общались, смеялись, спорили, иногда даже немножко ругались... Если же было холодно или дождливо, они забредали в какое-нибудь заведение общепита, чтобы перекусить и согреться. Летом в столице открылись два новых "МакДональдса" (первый, на Пушкинской площади, стал три года назад настоящей сенсацией - очереди там были гигантские, многочасовые), и они частенько заруливали туда.

Одного он терпеть не мог - когда во время этих прогулок Кетеван приводила его в переговорный пункт и принималась названивать своему Аслану в Махачкалу. Понятно, что из дома она никак не могла это сделать - тётя Нателла бдила. Да и квитанции за междугородные переговоры выдали бы племянницу с головой...

Набрав заветный номер, Кетеван быстро совала трубку Белецкому:

- Пожалуйста, попроси Аслана к телефону!.. Меня они могут узнать, нужен именно мужской голос.

- Кем мне представиться? - с послушной обречённостью спрашивал он.

- Скажи - Фархад, - торопливо подсказывала она.