Сандро, не плачь!

Ей вдруг вспомнился их первый поцелуй... Он случился именно здесь, в Крыму, пусть не в Ялте, но на берегу этого самого моря. Он тогда приехал к ней из Москвы, приехал сюрпризом, не предупредив, и самые главные слова ещё не были ими друг другу сказаны. Галинка страшно боялась, что её чувства не взаимны, что он просто благодарен ей за заботу и участие в его судьбе. Глупая наивная девчонка, размечтавшаяся о большем... Да, она ужасно боялась - но, тем не менее, нашла в себе силы первой признаться ему в любви... и чуть не умерла от счастья, услышав тогда в ответ: “Милая моя, маленькая, славная девочка... Я тоже тебя люблю, родная”.

Она до сих пор помнила его интонацию, его взгляд, его губы - впервые на своих губах, осторожные, деликатные, неторопливые, тёплые и нежные... Галинка почувствовала, как глаза снова наливаются предательской влагой. Как она могла вообразить, придумать, убедить себя в том, что сможет прожить без него хотя бы несколько дней?!

Она развернулась, собираясь вернуться в дом, и вдруг увидела чуть поодаль собственного мужа.

Галинка не могла ошибиться.

Он медленно шёл ей навстречу вдоль берега и смотрел прямо на неё.

Белецкий подошёл к Галинке совсем близко и остановился в паре шагов. Она с трудом пыталась справиться со сбившимся дыханием, всё ещё не осознавая до конца, что это не мираж, не бред и не галлюцинация. Нервная дрожь, бившая Галинку всё утро, ещё больше усилилась. Он скользнул взглядом по её лёгкой кофточке и юбке, по мокрым ногам, а затем молча снял с себя пиджак и, сделав шаг вперёд, накинул ей на плечи. Расстояния между ними больше не было, он оказался к ней почти вплотную.

Задержав свои ладони на плечах жены, Белецкий чуть надавил и притянул её к себе. Она уткнулась лицом ему в грудь и затихла, блаженно вдыхая родной, любимый, самый лучший на свете запах и боясь поверить в то, что это реальность.

Некоторое время они оба молчали. Наконец, она робко поинтересовалась:

- Тебе мама сказала, что я здесь?

- Сам догадался. Я знаю, что по утрам ты всегда на море... В дом я ещё не заходил.

- А как же твоя премьера? - спросила она нерешительно, всё ещё не осмеливась взглянуть ему в лицо.

- Я ещё успеваю вернуться... ну, подумаешь, прогуляю репетицию, не уволят же меня из-за этого, - беззаботно отозвался Белецкий. - Им тогда вечером на сцену будет некого выпускать. Просто есть вещи и поважнее, - он приподнял её лицо за подбородок и заставил, наконец, посмотреть себе в глаза.

- Я знаю, что ты не целовал Кети, - пробормотала она, краснея. - Анжела прислала мне видео...

- Это не Анжела прислала, а я.

- Ты?.. - она непонимающе распахнула глаза. - С её номера?.. Да, кстати, что с твоим телефоном? Я не могла тебе дозвониться...

- Это всё ерунда. Всё пустое. Потом... - он с досадой махнул рукой и снова обнял её. Галинка прижалась к его груди, блаженно потёрлась щекой о рубашку, как кошка.

- Прости меня, Саша. Я очень перед тобой виновата. Если уж я сказала, что доверяю тебе - значит, нужно было сохранять это доверие до конца, а не психовать и сбегать без откровенного разговора. Признаю, что это было глупо... и непоследовательно... Ты очень злишься?

- Злюсь?.. - переспросил он. - Да у меня буквально целый мир пошатнулся, когда ты уехала.

- У тебя он пошатнулся, - невесело вздохнула она. - А у меня - и вовсе рухнул...

- "Мы наш, мы новый мир построим..." - шутливо пропел он строчку из “Интернационала”. Галинка недоумевающе вскинула брови. Он засмеялся и щёлкнул её по носу:

- Эх, молодёжь...

Галинке было плевать, что она не знает, откуда эти - видимо, очень известные - строки. Её беспокоило другое.

- Так ты правда не сердишься?

- Надо бы, - усмехнулся Белецкий, - ведь ты опять от меня сбежала.

- А ты опять за мной приехал...

- Да, - серьёзно кивнул он. - Но это было в последний раз.

Галинка испуганно взглянула ему в лицо.

- В каком смысле?

- В прямом, - и тут она поняла, что муж смеётся. От его глаз лучиками разбегались её любимые добрые морщинки. - Сбежать я тебе больше не позволю. Никогда.

Она заплакала и тут же засмеялась сквозь слёзы.

- Так прямо и не позволишь?

- Ага, - он ладонью вытирал слёзы с её лица, осушал их осторожными и бережными поцелуями. - Если надо, даже на цепь посажу. Прикую к батарее... голую... - шепнул он. - Будешь сидеть дома, варить борщи и рожать мне детей, одного за другим.

- "Босая, беременная и на кухне"? - нашла в себе силы пошутить она.

- Я хочу пятнадцать детей, а ты? - выдохнул он ей в самые губы, которые были уже совсем близко.

- Если я рожу пятнадцать детей, - всхлипнула Галинка, - моя задница перестанет пролезать в дверной проём.

- Ничего, - пообещал он, - я его расширю.

И наконец-то поцеловал её по-настоящему. Взахлёб, неистово, самозабвенно, как целуют только самых дорогих и самых любимых. Его пальцы путались в её длинных волосах, гладили её лицо, скользили по её плечам и спине...

Когда они оторвались друг от друга, тяжело дыша, Галинка провела языком по своим губам, точно оценивая послевкусие.

- Кофе? - предположила она неуверенно.