Санек 3

— Хуже, — коротко ответил Абрам Лазаревич и принялся рассказывать, что и как здесь произошло с этим чиновником. По мере его рассказа Орджоникидзе снова начал закипать, а под конец так и вообще произнес негромко:

— Ну паскуда, доберусь я до тебя, — пробурчав это, он повернулся ко мне и спросил: — Александр, да?

Дождавшись от меня кивка, он продолжил.

— Извини меня, Александр, за моего сотрудника. С ним я разберусь позже. Сейчас ты скажи, сможешь ли ты помочь.

Нет, нормально вообще? Даже не сказав, о чем идет речь, задавать такие вопросы. Абрам Лазаревич уловил мое замешательство и первым успел сделать замечание.

— Серго, ты, может, сначала расскажешь нам, в чем дело?

Тот с недоумением посмотрел на Абрама Лазаревича.

— Ты хочешь сказать, что этот шакал, которого я сюда послал, даже не сказал, что ему надо?

Абрам Лазаревич как-то тяжело вздохнул и принялся еще раз рассказывать, как все было, только теперь уже в деталях. Даже анекдот пересказал, услышав который Орджоникидзе хохотал от души.

Только после этого рассказа, теперь уже очень подобного, разговор стал конкретным, можно даже сказать, деловым. Правда длилось это недолго, в какой-то момент Серго, а именно так он попросил его называть, встрепенулся и сказал:

— Как-то нехорошо мы с вами сидим, неправильно. Нам нужен накрытый стол. Сейчас я своим прикажу, все будет.

Я тут же ответил, что все нужное есть, мы сейчас стол организуем, только слуг здесь нет, поэтому нам придется самим накрывать. Серго на это только ухмыльнулся и произнес:

— Накрыть не готовить, справимся.

Пока я просил своих телохранителей притащить все, что есть из готового перекусить, Серго о чем-то поговорил со своими людьми, которых набилось в дом, как сельдей в банку.

Уже за накрытым столом мы наконец-то до конца разобрались, что нужно от меня этому грузину, и я даже узнал от него, где в Америке можно найти все необходимое. Конечно, не по моему профилю у него запрос, связанный с черной металлургией, я с подобным еще не связывался, но попробовать купить это оборудование через мой концерн можно. Тем более что в мыслях у меня было наладить в Аргентине производство металлов и не только черных. Когда мы определились, что от меня надо, и я пообещал сегодня же позвонить в Америку и озадачить своих людей работой по этому направлению, разговор повернул не совсем в ту сторону. По крайней мере, для меня. Орджоникидзе начал активно расспрашивать меня, как мне удалось в столь юные годы так развернуться в капиталистической стране. Как выяснилось, он был не в курсе моих дел в Аргентине, да и о том, что в Штатах у меня все интересно, тоже особо не знал. В его понимании я смог подружиться там с некоторыми бизнесменами, так у меня и появились кое-какие возможности. Абрам Лазаревич только посмеивался, слушая его, а мне ничего другого не оставалось, кроме как говорить, что мне немного повезло, вот и весь секрет. Надолго этот разговор не затянулся, в какой-то момент нас потревожили подчиненный Орджоникидзе. Он притащил к столу сумку, в которой обнаружилось несколько бутылок красного вина. И тут за столом все сразу изменилось. Я еще гадал, почему эти двое не стали пить водку, оказывается, Серго не любитель беленькой, он предпочитает вино. После пары тостов все чуть расслабились, и разговор, к счастью для меня, свернул в совершенно другое русло. И вот какая штука. Пока я слушал этого грузина, у меня сложилось стойкое мнение, что он совсем даже не человек Сталина, как я всегда думал, а самостоятельный игрок. Нет, он, конечно, вождю не враг, но и подчиненным, как это бывает, его назвать трудно. Когда разговор сменил курс, эти двое начали обсуждать возможные расклады в правительстве и партии, и я решил, что мне участвовать в подобных дебатах будет лишним. Поэтому я извинился и пошел к себе в комнату звонить во Францию.

Даже несмотря на то, что плотно закрыл за собой дверь, мне поневоле было слышно, о чем говорят в соседней комнате. Похоже, Абрам Лазаревич только и ждал, когда они останутся вдвоем, потому что если в моем присутствии он вел себя сдержанно, то после моего ухода, начал неслабо так выговаривать собеседнику. В первую очередь он упрекнул Серго в том, что тот пригрел у себя в ведомстве слишком много мутных личностей, которых иначе, кроме как врагами народа, не назвать. Конечно, Орджоникидзе яростно отбивался от этих этих нападок и пытался доказать собеседнику, что у него все под контролем.

Дозвонившись друзьям, я за разговорами с ними перестал обращать внимание на бубнеж за стенкой и часа на два выпал из жизни. А когда мы закончили разговаривать, беседа в соседней комнате сменила тональность и стала более дружеской, что ли. Нет, эти двое и до этого говорили, как старые друзья, но сейчас в их общении появилась какая-то теплота, да и судя по информации, которой Абрам Лазаревич щедро делился со своим товарищем, разговор стал более доверительным. По крайней мере, абы кому Абрам Лазаревич уж точно не стал бы рассказывать об агентах влияния, которых сейчас активно вычищают из всех служб и ведомств, где те окопались.