Саня или двойная свадьба

Тяжело вздохнув, я согласилась. Откуда я могу знать, что ест наш шеф? Честно говоря, к еде он непривередлив, обычно ест все, что ему дают. Что бы мне хотелось съесть на ужин, если бы я поздно вечером приехала домой из командировки? Яблоко и кусок колбасы с хлебом. Последнее время Мила все уши мне прожужжала о рациональном питании, калорийности и усвояемости пищи. Ее послушать -- так можно подумать, что питание это искусство. По крайней мере, о еде она говорит с воодушевлением и душевным трепетом. Она мне рассказывала, что на свадьбу ей подарили кулинарную книгу Елены Молоховец. Мужа часто по вечерам не бывало дома, вот она и читала ее, а потом стала пробовать готовить разные вкусности. А еще говорят, что путь к сердцу мужчины лежит через его желудок. Какой тут путь, кулинарными способностями Милы можно проложить широкую столбовую дорогу. А может быть у него сердца совсем не было? Мила считает себя некрасивой, но только слепой не может заметить, как загораются у нее глаза, как сверкают они, освещая ее лицо, когда она начинает рассказывать о чем-то интересном, хотя бы даже о своей кухне. Она же просто преображается. Жалко только, что на своем пути она встретила такого подлеца.

Ругая на чем свет стоит разных женатых и неженатых проходимцев, я тем временем обошла несколько продуктовых магазинов и набила сумку продуктами. Хотелось бы мне видеть его физиономию, когда, вернувшись домой из командировки, он открыл свой холодильник в поисках чего-нибудь съедобного и обнаружил там маленькую баночку красной икры, какой-нибудь заморский фрукт со сложным названием и крошечный импортный тортик, цена которого превышает нашу с Милой зарплату, а рядом я бы оставила огромную записку, из которой мой любимый начальник узнал, что я потратила все его деньги до последнего рубля, и до зарплаты у нашего бухгалтера ничего не получит. Вот это была бы месть! Мечты, мечты! Но даже при моем вредном характере, конечно же, такого я никогда не сотворю. Так: сосиски, хлеб, сыр, кефир, макароны (кто знает, есть ли у него какая-нибудь крупа дома на гарнир), на первое время хватит. По крайней мере, до утра доживет. Теперь можно отправляться на квартиру шефа. Даже интересно, как он живет.

Жил он в обычном кирпичном доме в одном тихом московском дворике. У подъезда на лавочке сидели старушки, провожающие внимательными взглядами всех входящих и выходящих. С независимым видом я прошла в подъезд, неся в руках тяжелую сумку. Теперь у бабулек будет повод пообсуждать меня: куда прошла, к кому и с чем. Целый вечер это обсуждать можно. Хотя, я не совсем права, теперь бабушки больше обсуждают героев телесериалов. Перед дворовой скамеечной критикой они совершенно беззащитны. Наши боевые старушки дружно набрасываются на заморских героев и критикуют их вдоль и поперек. Молодым теперь полегче стало: теперь и длину юбок, и покрой брюк, и прически уже не так сурово обсуждают. Чего возмущаться, когда в "Санта-Барбаре" и не такое увидишь?

Ключ от квартиры мне показался на удивление тонким, но замок был большой. Я прошла в квартиру и осторожно прислушалась. В последний момент мне померещилось, что мой начальник здесь, в своей квартире, но мне это только показалось, когда я вторглась на площадь моего мучителя.

Пол был довольно чистый, поэтому я скинула свою обувь и прошла на кухню. Как и предполагала Мила, в холодильнике было пусто, кроме банки горчицы и нескольких штук яиц на стенке холодильника, внутри не было ничего.