Саня или двойная свадьба

вызов окружающим, не всем хватало храбрости последовать моему примеру. К чудному привыкают быстро, очень скоро многие девушки стали брить себе головы. Мой стиль поведения был принят, и ко мне не приставали с вопросами.

-- Ты совсем не виделась с матерью?

-- Не-а. Борька иногда рассказывал. Что ты смотришь? Мы раньше жили с ним в одном дворе, пока он год назад не переехал. Меня и нашли с его помощью, когда отец умер, помнишь? Они своим старым соседям оставили свой адрес.

-- Прости меня.

-- За что? Мы же с тобой все давно выяснили. Только не надо меня жалеть, все получилось не так уж плохо. Мне привычнее, когда ты меня ругаешь.

-- Я тебя ругаю?

-- Целыми днями.

-- Прости.

-- Если еще раз извинишься, я стукну тебя подушкой.

Ни слова не говоря, Максим вскочил с кресла и с размаху бросил меня на диван. От неожиданности я вскрикнула, но сумела-таки дотянуться до подушки и замахнуться, бросать я ее не стала, так как увидела стоящую на полу каменную горку. Вода журчала, поблескивая, вращался камень на ее вершине. Я испугалась, что нечаянно разрушу эту красоту. Максим проследил за моим взглядом и спокойно сел рядом со мной на диван. Мы любовались красотой камней, ставших необычайно яркими в струях воды. Максим легонько обнял меня рукой и я непроизвольно прижалась к его теплому плечу. Мои опасения были напрасны, мой рассказ не вызвал у Максима отвращения ко мне. Мне стало легко и спокойно на душе, словно большая цепь, стягивающая мое сердце, разорвалась, и я стала наконец свободной. Большим пальцем руки Максим легонько поглаживал мое плечо, чуть повернув голову, я наблюдала за его рукой. Что будет, если я поцелую эту руку? Эта совершенно бредовая мысль неожиданно пришла мне в голову. Некоторое время я пыталась бороться со своим желанием, потом мои губы прихватили гладящий меня палец, а зубы слегка его укусили. Максим замер и напрягся.

-- Будет очень хорошо, если ты до конца понимаешь, что творишь, -- прошептал он и мягко уложил меня на диван.

Я протянула руку к выключателю, но он мягко отстранил ее.

-- Не надо, тебе не надо бояться ни света, ни темноты. Смотри мне в глаза.

И его руки снова неторопливо отправились в путешествие по моему телу, дарящее мне новые ощущения и радость. Максим, словно музыкант, своими прикосновениями заставлял петь мое тело. Эта музыка движений переполняла меня, я задыхалась, не могла понять, что со мной происходит, пока не догадалась, что мне нужно поделиться своим восторгом и счастьем. Мои руки поднялись и обняли склонившегося надо мной мужчину. Я должна была тоже дарить ему счастье. Мои руки скользнули по ткани, и все во мне возмутилось. Нет! Во

мне проснулось первобытное желание вернуться к естеству, одежда скрывала гладкую кожу и сильные мышцы. Рывками я стала снимать с него одежду. Два обнаженных тела коснулись друг друга, словно упругие капельки ртути слились вместе, соединенные взаимным притяжением. Забытое ощущение покоя охватило меня.

-- Как долго я тебя искала...

-- ... блуждая впотьмах в холод и непогоду.

-- Откуда ты знаешь, о чем я подумала?

-- Я чувствую это.

Я хотела еще что-то спросить, но его губы закрыли мой рот, а его полуприкрытые глаза были так близко, но я не могла увидеть их выражение. Максим тесно прижался ко мне, но это не привело меня в ужас, а вызвало ответное желание раствориться в нем, принадлежать ему до конца. С ним мне уже ничего не было страшно. Мое тело выгибалось ему навстречу, требуя еще большего наслаждения.

Резкая боль заставила меня вскрикнуть от изумления и обиды. Это напоминало неожиданное предательство, ведь было же так хорошо. Почему же теперь так больно? Максим замер, словно моя боль передалась ему и ушла без следа, растворившись в его могучем теле. Глаза его потемнели и сузились. Мне стало страшно, таким незнакомым и отрешенным стал вдруг его взгляд. Мое тело робко двинулось ему навстречу, он ответил мне, и вскоре все вокруг закружилось в сказочном танце.

Опустошенная, обессиленная и в то же время наполненная новыми ощущениями, почувствовавшая радость освобождения и полета, я медленно приходила в себя. Наконец, мне захотелось открыть глаза, Максим лежал, опираясь на локоть, с тревогой глядя на меня, другая его рука покоилась на моем бедре.

-- Почему ты молчишь? -- пальцем я обвела контур его губ, как бы снимая с них заклятие.

-- Почему ты не сказала?

-- А что ты ожидал? Если я жила, как бродяжка, то и вела себя как...

-- Молчи, -- рука Максима зажала мне рот, не давая вымолвить то страшное слово, которым однажды уже наградила меня бабка. Яростно мотнув головой, я оттолкнула его руку.

-- Если бы он тогда сделал бы со мной что-нибудь, я бы руки на себя наложила.

-- Ой, какая ты у меня дурочка! Почему ты каждый раз заставляешь чувствовать меня подлецом?

-- Почему? Ты жалеешь о том, что было?

-- Конечно нет, просто опять я грубо с тобой обошелся, сделал тебе больно, а нужно было быть более нежным с тобой. Я не имел право так с тобой поступать, ты заслуживаешь большего.

-- Я уже вправе решать это сама. Я хотела этого, все, что у меня было, я отдала тебе по своей воле.