Саня, Ваня, с ними Римас

Владимир Гуркин Саня, Ваня, с ними Римас

Дедам моим — Петру Рудакову, Ивану Краснощёкову,

бабкам моим — Софье, Александре, Анне посвящаю.

Великим труженицам и матерям, воинам,

защитившим Родину нашу от фашизма — вечная светлая память!

Пьеса в двух частях

Действующие лица:

Александра — сестра

Анна — сестра

Софья — сестра

Пётр Петрович Рудаков — муж Софьи

Женя — дочь Рудаковых

Витька — сын Рудаковых (младенец)

Иван Дементьевич Краснощёков — муж Александры

Римас Альбертович Патис — холостяк

Часть первая

Картина первая

1941 год. Июль. Вторая половина дня. За околицей села на косогоре сидит Женя. Появляется Александра.

Александра: Женя! Вот куда… забралась. Обыскались тебя! И на озеро, и на речку… Фу. (Села рядом.) Ревёшь что ли? Ох! А Витька-то где? Слышь? Где Витька?

Женя: Под кустом. Спит. Вон.

Александра: А чё ж ты его бросила там? Змеюка какая покусает…

Женя: Оборонку ему сделала.

Александра: Какую оборонку?

Женя (улыбнувшись). Пометила вокруг него.

Александра: Как это?

Женя: Ну, как… Как звери помечают. Пописала вокруг куста. Хоть мышь, хоть змея… Почуют и уйдут.

Александра: Ойё-ё-о-о! (Смеётся.) Ой-ё-ё! Тебя кто так надоумил делать-то?

Женя: Дядь Ваня твой. Он всегда так делает. Границу набрызгает вокруг корзины — с малиной, с грибами — и всё. Даже медведь заопасается.

Александра: А я не знала.

Женя: Да ты чё, кока[1]? И пацаны всегда так делают.

Александра (смеясь). А я не знала! Ну, люди… Смотри, до чего додумались. Да? Смекнули же… Зверь, правда, понюхает и уйдёт, не захочет связываться-то. От немцев, от фашистов побрызгать бы чё-нить вокруг страны, чтоб не лезли… Дак поздно уже — залезли уже. (Помолчав.) Мать, говорю, тебя потеряла. Счас сюда с Нюркой прибежит. На озеро завернули, а ты вон где сидишь, рыдашь. Скажи, чего ревёшь-то? Потеряла чего-нибудь? Обидел кто?

Женя: Тёть Нюра опять брюхатая.

Александра: Ды ты чё?!

Женя: Да! Поди, к зиме кого-нибудь уже выродит.

Александра: А-а! Надо же, заметила. А я, слепорыло, ничё не вижу.

Женя: Она их куда рожает-то, кока? Ещё война вон… началась.

Александра: Ты как заметила? Может ошибаешься?

Женя: А чё ж тогда всё время у нас огурцы солёные просит?

Александра: Господи, огурцы баба любит, вот и просит.

Женя: Знаешь, сколько она их за один раз съедает? Целую миску.

Александра: Засол хороший.

Женя: Да? Ей тазик навали — тазик съест. Ещё извёстку колупает.

Александра: Зачем?

Женя: Колупает и сосёт. Колькой беременна была, так делала, Серёжкой — так делала, Капкой — тоже. Сколько раз мел у меня просила, я ей из школы таскала.

Александра: Мел ела?

Женя: Да! И мел!

Александра: Организм, видно, требует. Не хватает в нём, наверно, копонентов каких-то… Копанентов, да?

Женя: Компонентов.

Александра: О! Компонентов. Вот и жуёт. Ну и пусть себе жует, ты-то чё переживаешь? Мне, вон, Бог никак детей не даёт… Сейчас бы сказали: «Александра, вот тебе целое ведро извёски, садись и ешь. Ведро уговоришь — будет тебе ребятёночек». Я бы и бочку за такую-то радость ухнула, чесно слово.

Женя: И померла бы сразу.

Александра: С такой радостью впереди никакая смерть не страшна.

Помолчали. Женя положила голову тётке на плечо.

Женя: Крёстная…

Александра: У?

Женя: Вот если бы ты родила, я бы с радостью и возилась бы, и нянчилась, и помогала бы тебе…

Александра: Ну, нету, нету. Ну, как я его тебе? По-щучьему веленью, что ли? Не знаю… То ли я пустая, то ли муж мой шалапутный.

Женя: В Краснослудку с дядей Ваней съездите, или в область — в Молотов — в женскую больницу, узнайте. Там точно определят.

Александра: Ты что! Боюсь! Вдруг скажут… Александра Алексеевна, скажут, недоделанная вы для женского счастья, бракованная, не ждите никого… Не надейтесь, в общем. Мне тогда в петлю сразу.

Женя: Почему?

Александра: Ивану-то сказать придётся. А он возьмёт и подумает: это чё ж, мне теперь до последнего, до самой смерти без детей, без сына жить? Мужику в перву очередь всегда сына иметь хочется. Вон, твои Витьку народили, дак Пётр-то целую неделю всё село миловал, обцеловывал — не знал куда деваться от счастья такого.

Женя: Ага, перепились и чуть не утонули со сплавщиками.